Download Streets of Philadelphia for free from pleer.com
читать дальшеНе дай бог, он назовет мою фамилию и попросит что-нибудь сделать.
В прошлый раз это была просьба посмотреть «что за ерунда… ничего не понимаю… вы мне не поможете?..».
Я был единственным, кто смотрел на него в этот момент.
Он поймал своим взглядом мой. Ему просто нужна была помощь, и я обалдел, когда наши глаза встретились.
Вопрос в его карих. Могу ли я помочь?
Испуг в моих серых. Это… я?
Я тебе нужен? Вот срань господня.
Пришлось подойти к нему близко-близко и, склонившись над его ноутом, выяснять, почему его выбросило из Сети.
Я водил пальцем по сенсорной панели, а он внимательно наблюдал за тем, как я гоняю курсор по экрану.
Я не мог посмотреть на него, потому что в аудитории были люди.
Он не смотрел на меня, потому что меня вообще не существует в его жизни. Хотя я мог ошибаться. В этот момент именно я решал, каким будет его будущее.
С ноутбуком или без.
За окном каркнула ворона.
От него пахло какой-то туалетной водой.
Возможно, той самой, флакон из-под которой я буду держать в ладонях, лежа на разложенном диване у него дома.
Он пойдет на кухню, чтобы посмотреть, что там у нас с вином.
Я вывернусь, протяну руку к тумбочке, стоящей около дивана, и возьму в руки флакон туалетной воды.
Он закурит. Дым не сразу дойдет из кухни в комнату. Я почувствую его, а потом поднесу к носу пульверизатор.
Он спросил, почему не работает Интернет.
Я ответил, что в универе связь вообще хреновая.
С этим обязательно надо что-то сделать, заметил он.
Я смотрел на экран. Его правая рука слегка подвинулась в мою сторону.
Он появится на пороге с бутылкой, в которой будет меньше половины содержимого.
Я приподнимусь на локте, вытяну вперед руку и обхвачу бутылку пальцами.
Он посмотрит на то, как я пью вино, запрокинув голову.
Сигаретный дым чувствуется сильнее.
Он подойдет к окну, распахнет форточку, сядет на подоконник.
- Ты уже жалеешь, - грубо скажу я. Я слегка пьян, и меня только что отымели.
- А ты? – спросит он. – Хочешь услышать правду? Да, я жалею. Как думаешь, почему?
Он задаст этот вопрос, повернув ко мне голову. Лохматые короткие каштановые волосы. Он не тянет на свои сорок с лишним. Некоторое время назад я ощущал его тело под ладонями. Мне такие мышцы не нарастить никогда.
- Я поддерживаю форму, - устало произнесет он, когда мы упадем на плетеные стулья в каком-нибудь кафе на Старом Арбате. – А еще это помогает не сойти с ума, когда сессия или экзамены. Вас так много, и психологически это очень тяжело.
- Ты ходишь в спортзал только во время запарки на работе? – спрошу я.
Рядом с ним я чувствую себя засыхающей грязной лужей. Но почему-то это не унизительно. Не в этом случае.
Он может думать обо мне все, что угодно.
И ни разу не ошибется.
Когда-нибудь я расстегну «молнию» на своей куртке, а потом повешу ее у него в коридоре в шкаф для одежды.
Он будет смотреть на меня, стоя на пороге комнаты и сложив на груди руки.
На левом плече татуировка, а в мочке правого уха – серьга-колечко.
Мы сделаем это беззвучно.
Только диск поставь, попрошу я. Вот он. И вино открой.
- Говори, - скажет он, проникая в меня.
- Мои родители разводятся.
- Боже.
- Нет, не он.
- Я не буду ставить тебе зачеты автоматом.
- Не надо так.
Он поцелует меня, медленно раскачиваясь надо мной на руках.
Знаете, я не захочу этого прерывать.
У меня такого еще не было.
Я отдаю все, что он выберет. Не могу больше, больше нет. До потери сознания ничего… больше… нет…
Когда он целует меня в шею, я готов к завершению прямо сейчас. Видя это, он сжимает пальцы и смотрит мне в глаза. Я чувствую себя пришпиленной к картону букашкой.
Сука, так сильно никогда не было.
Не отводя взгляда, он ждет, пока я успокоюсь, а потом губами по мне вниз и, не разжимая пальцев, кончиком языка внутрь.
Мне обязательно надо выдержать.
За окном резко начнется дождь, который через пару минут превратится в грохочущий ливень.
Я устранил ошибку, которая оказалась артефактом. Он сам разорвал соединение, случайно выбрав не ту опцию.
Я молча считаю, сколько раз внутри меня качнется маятник.
Он поднимает голову. И снизу вверх, аккуратно трогая мое лицо – его взгляд. Он не произносит ни слова.
В аудитории кто-то кашляет.
- Снова дождь, - раздается голос, и эхо разбивается о белые стены помещения.
Он снова смотрит на экран, и я возвращаюсь на свое место.
За секунду до этого я открыл в его ноуте новый документ и впечатал туда номер своего мобильного. Понимай, как хочешь, тупой ублюдок.
Я больше не могу.
Пока нас никто не видит.
Пока с неба на землю, как минимум, Ниагарский.
Пока мои пальцы будут оставлять пятна на твоей коже.
Пока не кончится дешевое вино, с которым я пришел к тебе.
Пока не развелись мои родители.
Пока я на какое-то время перестану чувствовать себя серо-коричневой вязкой грязью.
Пока ты не дойдешь до глубины, вбивая в меня каждым движением то, что не скажешь.
Пока я буду ловить тебя после занятий на темных лестницах престижного университета.
Сто раз сказав тебе «до свидания».
Миллион раз послав тебе анонимное «я вас люблю, Игорь Викторович».
Один раз заплакав, когда ты оттолкнешь меня. Сухо, грубо и по-честному.
Никогда до тех пор, пока я не увижу на экране телефона лаконичное «около моей машины сразу после последней пары».
Осень. Дожди редко, но с апломбом.
Твой профиль на фоне крапчатого дождевого оконного стекла.
И я на пассажирском сиденье, стиснувший пальцами рюкзак, глядящий через лобовое на танец «дворников».
Мне не страшно, я отважен, суров и беспощаден.
Только он может выдрать меня на словах, ремнем или своим тяжелым молчанием.
Заменить мне семью, от которой ничего не осталось.
«Валить» меня на экзаменах. Называть при всех гением, презрительно кривя губы.
Ему можно все. Теперь, когда я знаю, что он тоже…
Как давно, по какой причине, последний ли он мудак, мудак первого отжима, или я вызываю у него интерес… я не спрошу его об этом никогда.
Кончится дождь, а дорога упрется во что-то тяжелое.
Он с удивлением будет смотреть на то, как я, через вырывающееся из меня на собственное тело желание, уже не буду сдерживаться.
- Давай… - потребую я. – Кончай же!
И он отпустит себя, потому что, в принципе, деваться ему будет некуда. И терять тоже нечего.
Ни стыда, ни совести у нас не осталось. Как и двадцати лет разницы.
Он курит, сидя на подоконнике, а на улице шумит так, словно там танки едут.
Последний глоток вина. Он подходит к дивану и берет у меня из рук бутылку.
Мы смотрим друг на друга. Если через пару часов мы поймем, что натворили, то я больше никогда не приду в универ.
Не хочу понимать. Не хочу, чтобы он жалел.
Одним движением сорвав презерватив, он кончит, стоя на коленях между моих ног.
Бог ты мой… и это я с тобой такое сделал?
Улыбка приклеится к моему лицу. Он тут же наклонится вперед, опираясь на одну руку, и снимет с моего лица неуместную радость, грубо целуя.
Я непроизвольно подамся вверх, касаясь его животом.
- Тебе вообще можно пить? – спросит он меня через пару часов, протягивая мне куртку.
- Нельзя, - вздохну я. – Завтра на работе будешь?
- Если уж пьешь, то хотя бы вино выбирай приличное.
- Меня трахнул приличный мужик, - замечу я, открывая входную дверь. – А вино я взял то, какое увидел.
- Ты мог бы спросить у меня заранее.
- В следующий раз купишь ты.
- Поговори мне еще.
- Увы, мне пора, - улыбнусь я, выходя на лестничную площадку.
Мне в последний вагон. Людей мало, время позднее, ехать мне почти до конечной.
Я достаю мобильный. Поводив пальцем по экрану, я набираю сообщение, отсылаю его маме, я скоро буду, уже еду, а потом закрываю глаза и вдруг ясно вижу его над собой. Картинка ломается, трансформируется, теперь я чувствую его губы на своем лице, а под пальцами – темные волосы.
Незаметно для самого себя я вдруг стал самым счастливым человеком на один-единственный вечер.
И только теперь, когда это кончилось, я готов заплакать. Ты на что надеялся, придурок?
Глаза закрываются. День был тяжелым.
Сильнейшее чувство одиночества обнимает со спины за плечи, мягко опуская подбородок мне на плечо. Я поддаюсь, сопротивляться сил нет. Кого ты хотел обмануть, идиот? Даже вино, которое ты купил, было дерьмовым.
Его сообщение влетает в мой телефон, по пути сбив с ног все то, куда я чуть снова не ушел.
«Не жалеешь?»
«Нет!»
« ) »
« ) »
Мы взяли в кафе пиццу, которую я сразу же уронил на свою футболку.
Мама, прости за то, что я так поздно.
Мама... я снова живой.