Олларис написаааал историю на мою Ночную))
читать дальшеОн был исключительно мерзким человеком. Но я его любил. Любил и хотел… убить.
Помню, как он насмехался над моими фантазиями, раня больно, но не смертельно. Помню, как изображал благородное понимание, хмыкая в тот момент, когда я замолкал. Помню, как фальшиво сочувствовал, выдавая бестолковый набор среднестатистических фраз успокоения. Помню, как укорял за мою бесформенную веру в людей, наотмашь ударяя фактами из реальной жизни. Помню…
А ещё я ему верил. Даже когда получал агрессивную любовь вместо простой нежности. Когда ловил ленивый взгляд похотливого равнодушия вместо обыкновенного понимания. Даже когда он буквально ускользал из моих пальцев в тот момент, когда был катастрофически необходим. Когда я вообще ничего не ощущал в ответ…
Он был безоговорочной сволочью. Он - сплошная провокация с грандиозным полемическим талантом. Невозможно было дождаться от него согласного кивка или понимающего взгляда, мы всегда были оппонентами. Но последнее время он стал просто аномально добродушен. Что-то тут не так. Неспроста это всё.
- Ты хорош.
- Иди к чёрту…
- Нет, ну, правда!
- Отстань…
- Умница.
- Заткнись!
- Маленькая дрянь.
- Вот это уже ближе к истине…
- Прости, ты – лучший.
- Опять?
- Хорошо, ты ни-ка-кой! Ты пустое место! Ты полный ноль!
- Узнаю тебя…
- Таким и останешься!
- Даже не сомневаюсь…
- Ооол…
- Что?
- …олух ты.
- Так и подумал…
Хотелось улыбаться, даже через мимический паралич и болезненный огонь давления в затылке. Он оставался самим собой, ему незачем было сбрасывать, как многим, лживую маскировку нейтральности или оппозиционности, он и был моей оппозицией. А ещё он любил повторять чужую фразу: самая главная проблема в жизни — это страдание, которое причиняешь, и самая изощренная философия не может оправдать человека, истерзавшего сердце, которое его любило.
- Это ты мне?!
- Ага…
- Это ты страдалец?!
- А то…
- Это тебя ранит моё отношение?!
- Угу…
- Чёртов философ!
- Гад…
В такие моменты ужасно хотелось куда-то провалиться или моментально разрушить стену между квартирой и улицей, чтобы вдохнуть свежий воздух. А он? Знаешь, куда он меня вёл? Правильно, в бар. У него частенько бывали моменты, когда жизненно необходимо было напиться. Мы спускались во двор, затем: сигнализация, щелчок замка в двери авто, ключ зажигания, педаль газа, кулиса передач, поворот руля, улицы, светофоры, перекрёстки, движение, скорость… И вот мы уже в уютном мире чужих людей – вроде бы в толпе, но одновременно никому дела до тебя нет, своеобразное прилюдное одиночество. Барная карта здесь как фолиант – эдакая летопись, которую устаешь читать уже на первой странице. Нельзя людей, желающих отравиться хмельным весельем, так напрягать, всё равно столько информации не помещается в их головах. Вот бывает же настроение, когда абсолютно нет желания что-то решать, когда хочется элементарно выплеснуть застоявшуюся энергию в немое общение с огромным количеством незнакомых людей или тупо надраться.
- Ну, что?
- Как всегда…
- Одну?
- Для начала…
- Или сразу увеличим дозу?
- Умник…
- Мне будет мало.
- Обломись…
- Скучно.
- Заткнись…
- Жлоб.
- Шлюха…
На стойку выставлялся очередной бокал-стакан-шот, и начиналась попойка. Так надо было - это ведь просто шоковая терапия, после которой сразу становилось ясно, что делать дальше, и как, собственно, жить в этом мире. Между делом можно было сыграть с кем-то из посетителей в кикер или попыхтеть дрянным кальяном. Дома замыкаешься и начинаешь жрать себя – вместе с ботинками и мешком комплексов, а тут ощущаешь себя вроде как изысканным блюдом для поедания обществом. Даже приятно в некоторой степени. Именно это подстегивало на один вечер стать частью системы, частью огромного организма с множеством пьющих ртов, похотливых глаз, танцующих рук и веселых голов. И всё же мне иногда эта хипстерская обстановка надоедала до зубной боли, до рвоты, до стенокардии напряжения и приступов панкреатита. Хотелось тишины и приглушенного обволакивающего света, и чтобы не быть насаженным на высокий барный табурет, а мягко утопать в кожзаме дивана, чтобы на столике нетронутым одиноко стоял чай масала, лежала одна неприкуренная сигарета поверх пачки, валялись ключ от дома и молчащий телефон, перевёрнутый экраном вниз. Но почему-то именно в такие моменты на горизонте появлялся кто-то новый, улыбающийся сквозь край стакана с выпивкой и не сводящий глаз, кто-то, поглаживающий свою ширинку, и тут же, в зале, имеющий моё виртуальное тело жёстко и эгоистично. А в моей больной голове уже рисуется картинка, как он по утрам меня бесцеремонно и настойчиво будит, а вечерами ещё и гашиш с табаком для меня буторит…
- Что, поплыл?
- Достал ты…
- Иди, повисни на нём!
- Оставь меня в покое...
- Ты же хочешь?
- Задолбал…
- Смотри, он пялится.
- Отвяжись…
- Допил. Поставил. Встаёт. Идёт.
- Пошёл к чертям собачьим…
- Да нет, в дабл.
- Я тебе, псих!
- Идёшь за ним?
- Остоебал ты!
- Есть реальная маза законнектиться.
- Фак…
И я иду. Как сомнамбула. Иду за этим «суперменом» в сером пиджаке, под которым белая сорочка slim fit, расстегнутая по самое не балуйся, открывающая тёмную поросль на груди, стыдливо переходящую в тонкую дорожку на животе. Нахально узкие прямые брюки-сигареты властно обнимают его крепкие ноги, и я гипнотизирую их своим взглядом, семеня следом, чтобы… через пару часов дома сжирать самого себя и слушать язвительные комменты о «супермене».
- Нарвался, да?
- Отцепись…
- Так тебе и надо.
- Сгинь…
- Хорошо, хоть предохранялись.
- Засохни, а?
- Все они натуралы, пока…
- В Бобруйск, животное!!!
- Успокойся.
- Мудак…
- Шкура.
- Умри…
- Забу-у-удь.
- Уже…
В принципе, нет ничего плохого в том, что умный человек иногда тупит, но ужасно бесит, когда тупой постоянно умничает. Кто я сейчас? Не столь важно, но чувствую себя прескверно. Вспомнился один из таких, который очень красочно описывал обычный процесс ежедневной процедуры Настоящего Мужчины. Да, именно с больших красивых и очень помпезных букв - это очень важно, поскольку именно такие «супермены», вставляя поглубже два пальца в рот, пытаются вызвать у себя рвотный рефлекс при виде трех страшных букв - «ГЕЙ».
Как я понимал, «Настоящие Мужчины» обязательно сбрасывают в кучу всю одежду, снятую с себя, и оставляют её посреди комнаты. Затем, пройдя через всю квартиру голяком, обязательно потрусив своим достоинством в направлении жены или подруги, изображая крутого мачо, отправляются в ванную. Там, стоя перед зеркалом, любуются собой и размером своего шикарного члена. Залезают под душ, включают воду, намыливаются, сморкаются, тщательно моют все интимные места, забыв про подмышки и шею, пукают, ойкают, ржут, оставляют волосы с задницы на куске мыла, писают. Потом наливают на голову шампунь, пробуют его на вкус, действительно ли он апельсиновый? Затем делают с его помощью прическу и поют в тюбик зубной пасты фальшивым голосом. Смывают с себя всю пену, выбираются из душа, не используя полотенце, и, стоя в лужах на полу, которые натекли из-за незадернутых занавесок, снова любуются размером своего вялого члена. Не вытираясь, повязав на бедра полотенце и, оставляя лужи на полу, мыльные потеки на стенах и включенный свет, неспешно шествуют в спальню. Уже там, перед своей любимой или не очень лихо скидывают полотенце, трусят в её направлении своим «хозяйством», издавая при этом дикие, по-видимому, сексуальные звуки, бросают мокрое полотенце на кровать, падают в постель и засыпают, похрапывая и попукивая… Что можно добавить? Только одно: СЛАВА НАТУРАЛАМ, НАВЕКИ СЛАВА!!!
Конечно, это всё жутко утрировано, но когда вот такой натуральный натурал сначала жадно шпилит тебя в кабинке туалета ближайшего бара, блядски шепча тебе на ухо и облизывая твой средний палец, а потом с хрипотой доказывает что он «не такой»… противно.
- Передохни.
- Руки прочь!
- Да насри на всех.
- Все они твари…
- Успокойся, ты не один.
- Повешусь!
- Завтра, ладно?
- Ты ведь не дашь…
- Естественно.
- Ну, ты ландыш…
- Уж какой есть.
- Хорошо, что есть…
- Прими таблетки.
- Ты исчезнешь…
- Ничего, вштырит – снова появлюсь.
- Вдруг без тебя глупостей наворочу?
- Ты и со мной не ангел.
- И всё же…
- Не бойся, больнее, чем есть, не будет.
- Я не боюсь боли…
- Знаю.
- Только ты меня понимаешь...
- Вот это и хреново. Может, всё же к людям?
- Я там был. Не понравилось.
- Потому что ты олух.
- Я знаю…
- Не открывайся. Просто наблюдай.
- Не могу, у меня зуд…
- Лечись.
- Придурок. У меня эмоциональный зуд.
- Не хватает впечатлений?
- Не хватает любви…
- Выпей таблетку, будь паинькой.
- Не хватает…
- Ну же, давай.
- Очень не хватает…
- Давай.
- Обними меня…
***
- Выпей таблетку, будь паинькой, - молодой человек в белом халате держал на раскрытой ладони двухцветную капсулу, а во второй сжимал пластиковый стакан с водой.
- Ну что, всё играешься? – в комнату заглянула голова рыжеволосой девушки в белом чепчике. – Да сожми ему морду – рот откроется, и впихнёшь в горло таблетку этому шандарахнутому.
- Я не спешу, - не оборачиваясь, тихо ответил молодой человек и снова попросил: - Ну же, давай.
Парень, сидящий на кровати, поднял взгляд и почти осмысленно посмотрел на того, кто стоял над ним и протягивал руку. В лице ничего не изменилось, только уголок глаза стал чуточку влажным.
- И долго ты будешь обхаживать этого полудурка? – поинтересовалась рыжая и хмыкнула, когда ей в ответ метнули недобрый взгляд. – Вот вечно подбираешь бездомных - то коты, то бомжи…
- Не твоё дело, - резче положенного ответил молодой человек в белом халате, а когда повернулся к пациенту, очень мягко и вкрадчиво произнёс: - Выпей таблетку, и я тебе сделаю чай. С ромашкой.
- Нет, ты всё-таки псих, - констатировала девушка в чепчике и даже покрутила пальцем у виска.
- Ну, и пусть, - ответил человек в белом халате, продолжая смотреть на пациента. – Выпил? Вот и славно. Ты у нас сегодня молодец.
Парень, сидя на кровати, снова поднял свои глаза вверх, сначала осмотрел белый потолок, потом одну стену, вторую, узкое окно и только тогда остановил взгляд на том, кто стоял рядом.
- Ты хорош, - похвалили пациента и потрепали легонько по волосам. - Нет, ну, правда! Умница.
- Вот олух царя небесного, - пробормотала девушка. – Смотри, расскажу главному, и он тебя самого в палату к даунам засадит, - высказавшись, она хлопнула дверью, оставив человека в белом халате и молчаливого пациента наедине.
- Маленькая дрянь, - хрипло выругался он, но как только парень в выцветшей пижаме снова поднял на него взгляд, поправился: - Прости, ты – лучший. А остальные… - молодой человек шумно вздохнул и закончил: - Остальных не существует. Есть только ты. Но ты не один. Я буду с тобой.
Несмотря на состояние этого парня, ему было спокойно. Именно сейчас. По сравнению с тем, каким был этот бедняга пару недель назад, когда он нашел его в подворотне у своего дома в бессознательном состоянии, истерзанного, грязного, без штанов... А ведь могло всё быть совсем по-другому. В тот день они виделись в баре, том чёртовом баре, где было полно народу, но подойти он так и не решился, отчего-то стало боязно. Неизвестно, какова могла быть реакция этого паренька. Он ему понравился, и наблюдать за ним исподтишка весь вечер было сродни охоте, вот только трофей однозначно достался кому-то другому…
- Больше никогда не буду сомневаться. Иначе всё на свете пропущу. Я тормознул и упустил тебя. Но теперь… - он вздохнул и присел рядом на кровать, а через пару мгновений несмело и очень аккуратно положил свою руку на плечо парню.
Кто знает, как мог бы сложиться их завтрашний день, если бы две недели назад они всё же познакомились? Возможно, его послали бы, а возможно, нет, возможно, за это время они успели бы уже и разбежаться, не желая при случайной встрече поприветствовать друг друга даже кивком головы, возможно…
Но сегодня можно было сказать с уверенностью лишь одно: от тебя самого зависит очень многое, я бы даже сказал – всё. По крайней мере, в твоём благополучном и на первый взгляд непоколебимом мирке.