Однострочники

[zosiapupkina]

а давайте-ка разомнем ручки?))) все очень просто) надо написать историю в несколько предложений ))) на картинки, например))

1.

от  DreamGalaxy

И снова утро, и снова мне не спится,
Лежу смотрю, как мысли словно птицы,
Тебя во сне кружат.
И пальцы коротко сожмут запястье.

Ведь счастье? ... Счастье...

А помнишь, ведь еще зимой,
Ты выпроваживал меня домой,
И хлопал за спиною дверью...
Теперь лишь усмехаешься:
Не верил,
Что так бывает.

Но всякий лед когда-то тает...


2.

от  stabrik29

Звездная ночь, Фонарик у ног
Один я на пирсе, прийти ты не смог.
Судьба - злая сука, разводит мосты.
Я жду и гадаю: а любишь ли ты?

Бегу я на встречу. Я знаю ты там.
Я струсил дурак. Сказал, что устал.
Но только представил, что нету тебя.
Как жизнь застыла. Дождешься меня?


от Yascheritsa

Он сидит на самом краю плоской деревянной крыши. Море, звёзды, сверчки там где-то внизу трещат, солью и травами тянет, фонарь жёлтый, чтоб не страшно, наверное… Красота, романтика – а у него спина скорбно ссутуленная, такая, словно на затылке горка кирпичей лежит. Жалко.
Не доходя до него пару метров, говорю:
- Привет.
- Привет, - тихо отвечает он.
Почти не двинулся с места, так, только голову чуть повернул. Да и зачем ему? Он ведь по голосу слышит, что это я, а нужна-то ему сейчас не я. Ну ничего, мы не гордые, и своё всё равно получим.
Подхожу и скромно сажусь рядом.
- Поссорились? - спрашиваю. Так, риторически спрашиваю, вся округа ведь, наверное, слышала, как они ссорились.
- Ага, - вздыхает, тяжело-тяжело. Была бы кем посторонним – подумала бы, что ещё и подрались.
- Ну он ведь неправ? - уточняю. А то вдруг я что-то неправильно расслышала, даром, что орали громко.
- Не прав, - уныло так соглашается. - Но всё равно погано.
Он немного картавит. Совсем чуть-чуть, почти незаметно, но зачем-то этого стесняется, даже при мне старается прятать слова с этой не дающейся буквой «р» Глупый. Я вот просто млею, услышав это «всё равно» с журчащей сердцевиной.
- Да ладно, - стараюсь утешить, с совсем грустного с него толку мало, нужно, чтоб чуть-чуть утешился и захотел тепла. Захочет, а тут – я. - Он же умный у тебя?
- Умный. И что с того?
- Так он когда не прав, всё время первый приходит мириться, ты же знаешь.
- Это да… - задумался, а я чувствую, что вот оно, моё время, только чуть-чуть дожать осталось. - А вдруг не придёт?
- Да куда он денется? - скептически склоняю голову и незаметно придвигаюсь ближе, ещё ближе, прижимаюсь к его тёплому бедру, вдыхаю такой приятный, тёплый, знакомый запах. - Придёт, как миленький, зуб даю.
- А знаешь, что? - он наконец-то смотрит на меня, и весёлый блеск в его глазах мне страшно нравится. - Ты, как всегда, совершенно права.
Он вытягивает ноги, протягивает ко мне руки, обхватывает и – о да! – кладёт к себе на колени.
Я благостно скребу ткань спортивок когтями, а потом сворачиваюсь в клубок. Вот теперь и фонарь, и море со звёздами в тему. А когда он чешет за ушами и под подбородком, ероша шерсть, совсем красота и романтика. Поэтому я урчу. Громко-громко. И не перестаю урчать, когда из-за его спины слышится тихое:
- Ты сильно обиделся?

от A.Raff

Одиннадцать месяцев в году ты далекая-далекая звезда, миллиарды миль между твоей курткой на мне, все еще пахнущей консервативным "Амадеусом" и твоей кривоватой улыбкой, маскирующей отсутствующий зуб слева. Зуб, выбитый в драке отморозком, походя обозвавшим меня "сраным пидором" за ярко-розовую куртку, а ты, хоть и мелок был по сравнению с бугаем, бросился на него моментально, яростно, я даже сообразить не успел, он двинул тебе в челюсть, выбив зуб, но ты вцепился намертво пальцами в его грязную шею и давил, давил на кадык до тех пор, пока ублюдок не стал заваливаться. Я рванулся, но ты поднял руки - "все хорошо, Луис, все хорошо, пойдем". Мы обошли захлебывающегося кашлем идиота, обнялись и тогда ты сплюнул на асфальт зуб. Я зализывал тебе ранку на десне, ругался и смеялся одновременно, я любил тогда твой рот так, как никогда раньше, как никогда больше. Я целовал твои испачканные пальцы, терся об отросшую щетину и снова зализывал. Ты гладил меня по голове, плечам и молча дышал в ухо, тепло, по-родному, а я млел и мечтал о вечности. Нашей вечности. С тобой. Одной. На двоих.
Одиннадцать месяцев в году ты звезда, которая всегда мне светит, мне одному, сторожит, присматривает, оберегает, утешает, помогает, ласкает, заставляет жить, приказывает не ломаться. Моя звезда. Мигель.
Наша с тобой вечность оказалась слишком короткой. Бесконечной в мечтах, но обрезанной реальностью, - не в миг, не в неделю, не в месяц, - в девяносто два дня. Девяносто два дня болезнь тупыми ножницами мучительно отрезала тебя от меня, пилила методично, ритмично. Пятьдесят дней из девяносто двух была надежда. Призрачная. Зыбкая. Из тех, за которую цепляешься вопреки и назло, эта надежда - вопреки расхожей фразе про "умирает последней" - не умирает, нет, она просто замирает. Она останавливается ради того, чтобы дать надеющимся на невозможное наконец понять: попробуйте освободиться от ложного бега за призрачным и успеть насладиться, еще успеть насладиться реальным, тем, что пока еще есть. Тобой. Не вытягивать из тебя остатки сил беспрерывными капельницами и химиями, не делать новые разметки для радиации, а отпустить. Дать тебе - дышать так, как ты дышал тогда мне в ухо. Ловить каждую секунду, когда могу взять тебя за руку, поцеловать, лечь рядом и пересказать фильм, примерить шутовские парики на твою лысую голову, пошло облизать банан, пообещать, что я переживу, греть тебя - собой, греться - тобой. И не ждать неизбежного с животным страхом, а стараться принимать каждую минуту рядом словно самый великий, самый важный дар в жизни. Единственный дар, - память. Такую - вечность. Вечность ровно на срок моей жизни, хотя, кто знает что там, потом. Память. Твой прощальный подарок - мне.
Ты оторвался от постели 22 мая, открыл глаза, сказал: "Луис, знаю, больно, но ты переживи, пожалуйста. Я буду смотреть за тобой." И потом твоя кривоватая улыбка смялась и превратилась в бледно-желтую звезду. В остроконечный смайлик. Я видел, как этот смайлик, поплыв по палате, легко прошел сквозь оконное стекло и понесся вверх. Я следил за ним до тех пор, пока он не нашел свое место на небе. Но звездном темном небе 22 мая.
Одиннадцать месяцев в году ты смотришь на меня сверху. А на двенадцатый, 22 мая, я беру фонарь и выхожу на небольшой пирс за нашим домом. И один раз в год ты, Мигель, остроконечный смайлик, звезда оттуда, где живут миллиарды таких, как ты, - спутаешься, медленно, плавно кружась, почти невидимый, - ты легко проходишь сквозь стекло лампы, присаживаешься на огонек и смеешься мне оттуда кривовато. Ты даешь мне - жизнь, Мигель. Я грею руки, отогреваю подмерзшую за одиннадцать месяцев душу и вспоминаю каждую секунду последних дней. Перебираю нашу с тобой память, прижимаю к голой груди лампу, рассказываю тебе, чем занимаюсь.
Как единственный дар храню нашу с тобой вечность, мою вечность.
Я не жалуюсь. Не проклинаю. Не режу вены. Живу. Работаю. Ем. Развлекаюсь. Гоняю на машине. встречаюсь в друзьями. Помогаю родителям. Живу.
Одиннадцать месяцев в году ты сморишь сверху.
На двенадцатый приходишь.
Под утро смайлик -звезда вылетает из банки и тихо, по ветру, поднимается в уже светлое небо. И пропадает. До завтра. На одиннадцать месяцев.
И единственное, что позволяю себе в это ранее утро, после того, как помашу тебе рукой и задую огонек в лампе, - плакать без слез, скрючившись под твоей курткой, все еще пахнувшей консервативным "Амадеусом".
Раз в год я позволяю себе плакать...

3.

от  stabrik29

Сколько мы вместе? Год. И за год я так и не смог сказать эти слова. Хотя давно понял, что это оно. Что я чувствую. Но страх не дает произнести эти три слова. Страх того, что ты не любишь. Хотя ты не такой трус. Ты каждое утро говоришь мне эти слова. И я верю тебе, я знаю что это правда. Но мне кажется как только я отвечу тебе, все закончиться. В этот день ты не пришел домой. Я ждал, злился, говорил, что ты предал меня. Телефон молчал. И ты не пришел. Утром позвонила твоя мама. Ты был в больнице. Тебя сбила машина. Ты живой. Но с сотрясение мозга. А позвонили твоей маме, потому что я никто. Вот тут я все и понял. Я понял какой же я был дурак. Полчаса мне потребовалось, чтобы прилететь к тебе. Я люблю тебя. Первое, что я сказал. И теперь я точно знаю, что буду говорить это каждый божий день. Потому что я люблю тебя.

от  Laise

Тетрадка в клеточку. Контрольная. Рулетка.
Кому-то «Зеро», а кому-то сразу черное.
И на полях – галочки-заметочки,
Подъем, умы, проклятьем заклейменные.

Листочек в линию. Для мыслей заполошенных.
Где б вывести задумчиво каракули?
И глаз не видеть Черных. Огорошенных.
Да ладно! Шутит! Не, ну это… Правда ли?..

Обрывок в клеточку. И аккуратно сложенный.
Разглажен так отчаянно-старательно.
Ах, этот взгляд… растерянный, встревоженный…
Чего ты ждешь? Конца мероприятия?

«Я Вас люблю». Оп-ля. Ну вот. Приехали.
Ну что ж ты, мальчик. Просто вот ну *ем по столу…
Вот посмеяться б. Только не до смеху мне.
Хорош уж. Баста. Что МНЕ делать? Взрослому?

По голове погладить? Полно! Он обидится.
А наорать? За что? Вот за признание?
Перерастет? А если нет? Не стерпится,
А не скажи, так вроде – обещание.

Что делать, мальчик, взрослому учителю?
Как быть тому, кто вроде как и с опытом?
Я мог бы стать и ангелом-хранителем,
И другом, братом, может даже чертом.

«Я Вас люблю» а сердце – мелко-дробно
Заходится в истерике и тут же:
- Я Вас люблю, - так тихо, осторожно.
И, кажется, сбегать уже не нужно.

от  Саксаул

Словами тишину дробя...
Я напишу, устав от боли,
Что мы не те играли роли,
Но всё же... я люблю тебя ...

от  Светаклевер

Об этом так много раз сказано:
Слова потеряли значение.
Мы оба страдаем - по-разному,
И раним друг друга. Мгновения -

Опавшие белые лилии.
Слова - это капли дождливые,
В блокноте неровные линии,
Бегущие, нетерпеливые,

Святые и неимоверные,
"Тебя... Больше жизни, вне времени",
Забытые, лживо-неверные...
Обманы, удары, сомнения.

Но верить по-прежнему хочется.
"Люблю..." никогда не изменится.
Свободу зовет одиночеством
Душа моя - странная пленница.

"Тебя..." - дольше вздоха последнего.
Но бьются осколки-мгновения.
Счастливы. Любимы. Потеряны.
Обратный отсчет до забвения...

4.

от  Motik71

Впечатать в стену изо всей силы, потому что весь мозг, сожрал, сука. Сжать лицо и занести руку для удара, чтобы стереть нахрен улыбку его вечную. Всю душу выел, гад, но не сдается, не подпускает ближе, провоцирует каждый день. Сил уже нет никаких. Что ж теперь притих сразу? Не вырывается, не материт и не стебет, замер будто в ожидании. И как же хочется сжать пальцами его рот... Да гори оно все огнем!

Отвечает... Су-у-ука!

5.

от  stabrik29

- Я сказал, что мы идем на футбол!
- А я сказал, мы идем к твоей маме! Футбол - это отмазка. Ты просто боишься ей сказать!
- Я не пойму, зачем ей это знать.
- Потому что она твоя мать!
- Она не поймет меня!
- Ты ее сын. Поймет. Еще как поймет. Или ты думаешь, она еще не догадалась?
- Я не пойду. Я иду на футбол.
- Либо это скажешь ты. Либо я.
- Гад! Ну к маме, так к маме.
Через пол часа.
- Мама, мне надо кое в чем признаться тебе.
- Да. Это хорошо.
- Только не перебивай меня. Я долго готовился. И если бы не Макс, никогда бы не признался. Мам, я ненавижу твои пироги! Я ездить к тебе не могу, как представлю, что это надо есть!
-Ой ну слава богу. А то ты так хвалил их каждый раз. Я уже замучилась это печь.

6.

от  kote-kot

А. - Вечер добрый, господин Смит.
С. - Добрый, мистер Андерсен.
А. - Как ваш бизнес, любезный Смит?
С. - Вашими молитвами.
А. - В вечерней прессе, писали, что вы продаете бизнес на островах? Надо сказать, меня это расстроило. Не думал, что узнаю об это последний.
С. - Ну как же так, любезный господин Андерсон, вы об этом узнали еще в прошлую пятницу.
А. – Не припомню сего факта. Не будете ли вы так любезны напомнить.
С. – Разумеется, дословно это звучало так: « Если ты сейчас сука остановишься я тебе оторву яйца, быстрее, так , да, Рей, пожалуйста, меня заебали эти острова одни налоги и штраф, блять , хорошо, Рей быстрее, продам их херам».
А. – Оу, вы рассуждали о сделке, когда мой член был в вас, любезный? Наверно я отвлекся.
С. – Господин Андерсен, вам не кажется, что это от недостатка практики? Давайте попробуем еще раз, но уже с котировками Доу Джонса?
А. – Мистер Смите, не проследуете за мной, такое просто нельзя оставить без внимания….

7.

от Гостя)))

Они узнали о нас. Скандал. Педсовет.
— Где он?
— Нигде нет.
Пулей из школы. Телефон.
"Сними трубку!"
Руки дрожат.

Руки дрожат. На запотевшем стекле
"Прости меня".
Телефон разрывается. Автоматом нажимаю прием.
— Имей в виду, если ты сделаешь это, я тебя никогда не прощу.

от  Motik71 &  VikTalis

-Да.
- Короче, ты задрал, Жень. То да, то нет, то да, то нет. Американские горки рядом стоят и забивают косяк, бля. Я уже, как девка, готовить научился, хату вылизываю каждый день - вдруг солнце мое ненаглядное решит зайти внезапно. На лекции хожу, как пионэр, ёпта. Машина вылизана постоянно, носки не валяются, посуда сверкает. Мать, как ни зайдет, за голову хватается, мол, не подменили ли ей сына каким-то образом. Пироги печет, твою мать, в смысле, мою, чуть не каждый день, ждет, когда с невестой знакомить буду. Жень, я реально выть скоро начну. Что тебе еще надо? Луну с неба? Так достану, скажи только, что хочешь. Ну, что ты молчишь то, Жень? Скажи уже что-нибудь, а?
- "Что-нибудь" сейчас только в срочном желании к тебе "зайти внезапно".
-Жень?
-Почти. Артём.
-Аа...
-Ага.


8.

от  VikTalis

Где его черти носят? Опоздун, ёпть, как барышня. Я замёрз уже... Тачку помыл, веник притаранил, он же у меня эстет, мать его... и цветки эти любит... Может он нарошно? Ну, да, накосячил, стой теперь жди "мадам" своего, мёрзни... А чё я, правда, как дебил яйца морожу? Пошёл я греться в машину... О, явился. Угу, обиженные мы все, на заднее сидение лезем. Ладно, чё. Так ничего не забыть... цветки, кофе попить пускай сам выбирает где... я б и дома борща... такс, дальше речь покаянную... не перезабыть бы слова.
-Привет.
-Привет.
-Эмм... куда поедем?
-Домооой. Холодрыга,блин. Нашёл место, всем ветрам назло.
Повернулся и пялюсь на него, вот уж точно, как дебил.
-Чего рот раскрыл? Соскучился я)))

9.

от  Laise

- А я говорррюуу Крррамник кррруче… и не спорррь, Дядя Федоррр, - Матроскин прянул ушами и легонько постучал о край доски кончиком пушистого хвоста. – Я, к твоему сведению, в шахматы игрррал когда тебя еще в пррроектах не было…
- Ладно, - примирительно вздохнул Дядя Федор. Спорить с любимым котеищем, когда он в таком настроении было в сущности бесполезно. Впрочем, существовал еще один способ увести тему разговора и осторожненько перенаправить беседу в иное русло. – Футболку ты с меня снял. На мне остались джинсы и плавки.
- Пррредлагаешь еще блиц? На рррраздевание? – желтые кошачьи глазищи сверкнули из-под густых вибрисов. Кот облизнулся.
- В ЭТОЙ форме ты с себя точно ничего снять не можешь, - поддел его Дядя Федор.
- Я тебя и в ЭТОЙ форрррме ррраздееелаю, - протянул Матроскин.
- Ну-ну, - фыркнул Дядя Федор, расставляя на доске фигуры. – И к сведению, я все-таки сделал себе пирсинг.
Кот широко улыбнулся. Любопытно, не состоял ли он в родстве с Чеширом?

10.

от  Таня_Кряжевских

«Абонент не отвечает или временно не доступен».
― Девушка, девушка, у вас не найдётся жетончика?
Улыбается так, словно хочет извиниться, и разводит руками. Чёрт, где же, где же… Оглядываюсь. На углу синеет крышей киоск «Союзпечати». Бегу, сгибаюсь в три погибели к пластиковому окошку, стучусь.
Рука с облезлым лаком на ногтях со стуком отодвигает в сторону пластик. Не вижу лица, но кожей чувствую недовольный взгляд.
― У вас жетоны для автомата есть?
― Справа, ― захлопывает окно. От усталости и напряжения подслеповато щурюсь, тычусь носом в витрину киоска. Нахожу. В неровный ряд выставлено несколько от руки подписанных бумажных прямоугольников: «Жетоны для таксофона». По городу, по области, по стране…
Пластик не стучит, он грохочет, содрогаясь от праведного гнева продавщицы.
― Мне по стране один, ― протягиваю пятитысячную.
― Куда по стране? ― переспрашивает она, утомленная моей непонятливостью.
Называю. Отворачивается, встаёт, перебирает коробки, ругается на сменщицу Любку, на то, что «шляются по ночам», находит, бросает мне под нос. Поспешно подталкиваю деньги.
― Меньше есть? У меня сдачи не будет.
― Нет, ― внутри обрывается только пробившаяся робкая надежда. ― Мне без сдачи можно.
― Мне ― нельзя, ― отбривает продавщица, и я уже ненавижу её пластиковое окно.

Подавился петушок бобовым зернышком…

Бреду в здание вокзала. Полусонный зал ожидания, три с половиной пассажира и билетёрша на пригородных электричках.
― Разменяйте, пожалуйста, ― протягиваю ей деньги.
― На какой вам?
― Ни на какой, ― объясняю. ― Мне жетон купить нужно, а размена нет.
― Я деньги не меняю.

Говорит хозяйка: «А ты попроси у коровы молока, собью тебе маслица».

― Тогда продайте билет!
― Какой?
― Не знаю, ближайший!
― Ближайший в семь утра, пойдёт?
Куда пойдёт, хочу спросить я.
Киваю. Протягивает мне крохотный клочок бумаги и сдачу. Держу обеими руками, как билет в надежду.
Несусь к киоску, сую деньги, молочу по окошку.
― Закрыто уже, ― перед моим носом опускается исписанное дворовым граффити жалюзи.
― Как закрыто?
― Так, время шесть, тридцать первое, что же вы хотите?
― Я хочу жетон, продайте, пожалуйста, очень прошу!
Бухаюсь в снег на колени, хватаю её, купчиху с картин Малевича, за полы лисьей шубы.
― Ты чего удумал! Ну-ка вставай, увидит кто, позора не оберешься! ― тревожно озирается и поднимает меня с колен.
― Продайте! ― умоляю.
― Да не могу я, не могу, уже Ашот всё увез, таксистам раздаст. У них спроси, что ли, а?

Говорит корова «А ты попроси хозяина накосить мне травы, тогда и дам молочка».

Как пьяный, бреду к выходу с вокзала, где на пятачке толкутся таксисты.
― Мужики, есть у кого жетон, позвонить надо.
― Федь, у тебя жетоны есть? ― кричит бородач в пузатом пуховике назад себя.
― Есть. По городу есть, ― отвечают из грохочащей музыкой полуживой Ауди.
― Мне не по городу, мне по стране, ― объясняю и на всякий случай добавляю: ― Я заплачу.
Мужик хмыкает: «Само собой заплатишь».
― Федь, по стране есть?
― Не, по стране нету, ― доносится, перекрикивая басы, из той же Ауди.
― По стране нету, ― повторяет мужик.
― А у кого есть? ― тупо повторяю я.
― Ни у кого, ― равнодушно пожимает плечами бородач. ― Через час Ашот привезет, подходи. Но сегодня дороже, ― поспешно добавляет он. ― Праздник.

Отвечает хозяин: «Ты попроси у кузнеца наточить мне косу, я дам корове травы».

Киваю. Разворачиваюсь.
Встретили Новый год подальше от цивилизации. Два месяца не виделись, с ноябрьских. Шутка ли ― считай, тысяча километров размаха, как ещё не потерялись.
Мечтали, планировали ― вместе, только вдвоём, он и я, русская печка, ёлка во дворе, баня с берёзовым веником, непролазный снег до забора и ни одного знакомого лица. Все объявления в интернете облазил, пока эту глушь не отыскал.
Сколько бы я отдал хоть за одно знакомое лицо здесь!
Бреду на вокзал, в бессилье опускаюсь на сиденье и прячу голову в руках. И ведь так глупо поссорились, на пустяке, на нервяке, вдребезги. Я опаздывал, торопился, гнал, он не успевал. Что наговорили друг другу, ма-ать…
В бардачке до сих пор осколки телефона валяются.

― Молодой человек, предъявите документы.
Поднимаю голову, методично разглядывая от покрытых подтаявших снегом ботинок, серых брюк до бушлата с куцым воротником и такой же шапки. Моргаю.
― Что?
― Предъявите ваши документы. И билет, ― добавляет патрульный.
Да, документы.
Меня накрывает.
Встаю, патрульный испуганно делает шаг назад. Поворачиваюсь к тем самым трём с половиной зрителям и обличителем с трибуны высказываю накипевшее:
― Я проехал шестьсот километров за четыре часа, я не знаю, где тот человек, ради которого я всё это сделал и есть ли он у меня вообще. У меня в багажнике две бутылки коньяка, салаты, холодное горячее, фейерверки, одеяло и всякой дребедени по самую крышку. Я не чувствую мокрых ног и рук в предъянварском холоде, через пять часов начнётся следующий год и все будут открывать шампанское и есть мандарины. А я сижу на задрипанном вокзале и не понимаю, что мне делать.
Благодарные зрители молчат.
― Мужик, а ты чего хотел-то? ― уточняет помятый и небритый парень в углу у батареи.
― Да я жетон для таксофона вообще-то хотел. - вздыхаю. - Есть у кого?
Понятно.
― У меня есть, ― раздается сзади.

Оборачиваюсь.

Кузнец дал косу, хозяин накосил сена, корова дала молоко, хозяйка сбила масла, курочка принесла маслица петушку…

И я наконец могу дышать.

11.

от khan2980


Бля. ну вот за что мне это? Жил себе, никого не трогал. Так глупо повестись "на слабо". Ну и конечно, с моей-то удачей, понятный результат. Стою, в ожидании, морожу Всё что нельзя. и всё что не так страшно. Хоть простынку оставили. Так, кажется дверь хлопнула. Ну, поехали. Рукой резко от паха. Бантик поправил. Заходите, гости дорогие!

12.

от  DreamGalaxy

Не многолюдно сегодня. Бреду по улице почти не отвлекаясь на прохожих, когда вдруг обдает странным, хорошо подзабытым ощущением, заставляя обернуться, выхватить среди силуэтов зданий, деревьев и машин движущийся живой и замереть от неожиданности.
- Димка?.. - сначала еле слышно, не веря, а после громче, чтоб услышал, обязательно услышал. - Димка! Дим!
Шум мимо проезжающего автомобиля практически заглушает мой зов и я срываюсь с места вслед, когда прошедший мимо парень все же останавливается, оборачиваясь и бросая на меня несколько удивленный взгляд. Та же родинка, как у Алеши Корсака из "Гардемаринов", тот же с небольшой горбинкой нос.
- Егоров?... - зову я, нагоняя, - Егерь? - детское прозвище и крепко обхваченные ладонями предплечья под монохромными полосками подрастянутого уже свитера. "Ну же.."
Он смотрит все еще напряженно, взгляд шарится по моему лицу, словно необходимая лампочка все никак не загорится внутри, а после ощутимо расслабляется в руках, озаряясь немного смущенной улыбкой:
- Славка что ли? ... Егоров?... Дааа не моооожееет быыыть... - тянет слова насмешливо, - ну ты и вымахал, прям лось... Даже не признал сразу...
- Что, теперь не так с тобой похожи? За братьев, как в детстве, не примут, несмотря на общую фамилию... Сколько ж лет прошло?
"Егерь" что-то прикидывает в уме: даже тогда, в начале школы, он был каким-то рассудительным и менее шиложопым, чем я.
- Никак не меньше пятнадцати. Отца командировали как раз перед третьим классом. Родители до сих пор там. А я... вернулся. Свои причины были.
- Может ко мне? Посидим-поболтаем... Расскажешь, что и как...
Димка задумчиво трет затылок, но потом все же кивает, соглашаясь, и дальше мы идем уже вместе, пасуя друг другу найденный по дороге камушек.

13.

14.

15.

от  Таня_Кряжевских

― Ну, всё, сука, тебе не жить! ― Кораблёва трясет от злости. ― Это, бл@ть, что?
Сглатываю и на всякий случай медленно отступаю.
― Где? ― изображаю из себя идиота, судорожно решая, что важнее ― моя шкура, спасенная через запасной выход или новенькая камера на штативе.
― Там! ― обличающе тычет пальцем в окно.
― Э-э-э, улица? ― осторожно предполагаю я, не меняя дебильного выражения лица. Вдруг поверит? Идиотов же не бьют?
― Улица, ― недобро повторяет он и резво бросается вперёд.
Или бьют.
Всегда думал, что моделям нужны ноги только для джинсов и обуви. Кораблёв разрушает мои заблуждения в три прыжка, фингал под глазом и чем-то недобро хрустнувшем в руке. Надеюсь, что не камерой, поднятой над нашими головами, как огонь олимпиады.
― Ты сказал, что снимешь меня для рекламы! ― плюется он, конкуром перескакивая через стулья.
― Это и есть реклама! ― пыхчу я. ― Просто социальная.
― Теперь весь город считает, что я педик!
Он ещё не знает, что заказчик требовал развесить плакат с довольной Кораблёвской рожей и надписью «Я гей и я счастлив». Еле отговорил, мол, минор не тот.
― Да… твоего лица… там и не видно… ― вот дал же Бог ему здоровьичка, всё не угомонится. ― Я тебе так в любви… признаться хотел.
От неожиданности Кораблёв замирает. Стоит, хлопает ресницами. Прижимаю руку к бешено колотящемуся сердцу и сгибаюсь, пытаясь отдышаться. Оглядываюсь ― хана моей студии. Восходящая звезда, блин.
― Так ты, что… ― нерешительно шагает ближе. ― Меня?
― Ага, ― расплываюсь в довольной лыбе. ― Очень. Хотел сюрприз сделать.
― Сюрприз? ― прищуривается. ― Сегодня? Восьмого марта?
Отмахиваюсь штативом, скачу дальше.

16.

от  khan2980


Мутное, грязное, недоброе, шумное. Так и тянет тепло и радость изо всех пор. Грусть и тоска.
- Верю. Надеюсь. - как молитву, отпускаю за горизонт- Люблю..
И сразу тепло, надёжно - от пледа и поцелуя в висок.
- Замерзнешь же, глупая.

от  Светаклевер

Украденных мгновений нить тонка,
Как ни держись - однажды оборвется...
Побудь со мной немного... Облака
Рисуют нам мечты, запрятав солнце.

Возложим капли счастья на весы,
Мечтая после поисков и странствий
Остаться так... Мгновения, часы
И годы - в зачарованном пространстве...

Читаем вместе знаки облаков,
Едва-едва плеча плечом касаясь,
И нежность, как река из берегов
Весной, к тебе стремится, разливаясь.

Жаль, время не спешит замедлить бег.
Мы пойманы в ловушки обстоятельств,
Чужих стандартов, слов "должны"... и "грех",
Приличий, ожиданий, обязательств.

Но вьется нить пока еще - держи
Как можно крепче, что ни будет с нами.
Ведь лучше биться за любовь всю жизнь,
Чем оборвать своими же руками.

от  Светаклевер на последнюю картинку)

Волшебно-невозможное рисуя,
Тревожит сны опять лукавый бес.
Но я не сплю, я по тебе тоскую,
Ловлю твой образ в зареве небес.

Привыкла просыпаться до рассвета,
Чтобы поймать мгновений быстрый рой
И в тишине звеняще-безответной,
Представить, что судьба была игрой.

Ждать всполохов рассветных ярко-алых,
Не думая. Смотреть, не видя, вдаль.
Взять книгу, не жалея глаз усталых,
И снова лгать себе, что мне не жаль...

Но сердце воспротивится обману,
И верить, ждать, любить не перестану!

если надо будет, додам) можно и стихи))) одним словом, это как вырванный кадр) что первое вам придет в голову))



АПД. новое от Яра
на его картинку

песню слушала, пока читала, так что, пусть будет, она здорово сюда подходит)


Download Lord Of The Lost See You Soon for free from pleer.com

Двери тату-салона впустили невысокого, крепкого молодого человека, колокольчик оповестил мастера о приходе клиента. Парень уверено подошёл к кушетке и, не спрашивая разрешения, лёг...

- Ну, здоров, Стенли. Что на этот раз? - мастер тату покрутился на поворотном стуле и придвинулся ближе к кушетке, на которой лежал Стен - в прошлом однокурсник, ныне приятель и постоянный клиент. - А вообще, не важно! Я просто очень рад тебя видеть. Марта сказала, что ты три недели из дома не выходил, не дело это... Слышишь, брат? Мир не остановился, жизнь продолжается! И надо её ЖИТЬ, и дышать полной грудью!

- Хватит, Лансо. - Стен поморщился, как от резкой боли. - Я всё это слышал сотню раз. Не помогало раньше и сейчас бестолку. Коли.

Стенли прикрыл глаза и отвернул голову в сторону. Он всегда именно так переносил набивку тату. Никак не мог привыкнуть к зудящей боли.

- Хэй, брат, я понял. Но ты так и не сказал, что тебе набить? И где? - недоумённо уточнил Лансо.

Стен резко дёрнул головой и распахнул глаза:
- Не сказал? Раз... Разве не сказал? - он выглядел искренне удивлённым и растерянным. - Вот здесь, здесь пиши "Я иду, Кейни. Подожди"

Лансо тяжело вздохнул и покачал татуированной, наголо бритой головой:

- Стен, его больше нет. Отпусти и забудь. Дай ему покой на том свете и обрети здесь свой....

- Нет!- Парень приподнялся на локтях и в бешенстве уставился на друга. - Нет "того света"! И счастья моего больше нет! И покоя нет! Ничего нет! Ничего... - он лёг обратно и прикрыл глаза. Солёная капля прочертила дорожку вниз по виску, за ней еще одна. - Лансо, пожалуйста, сделай, как я прошу...

- Хорошо, Стенли-бой. Хорошо. Может... Может, поговорим?

- Не хочется, Ланс. - Стен задумался ненадолго. - А давай я тебе спою свой последний трек? Я его записал накануне... Я хотел спеть его на годовщину Кейни .

Лансо кивнул, не поднимая головы, не видя, что Стен и не ждал ответа, не смотрел в его сторону. А спустя мгновение запел:

- Если все вдруг покинут этот мир,
Я лишь крепче сожму твою руку.
И с тобой всё так же говорить
Обо всём на свете буду.
Даже если война придёт в наш дом
И на каждом поставит крестик,
Сцепим пальцы, завяжем жизнь узлом
И в последний путь двинем вместе!
Я для нас разожгу большой костёр,
Чтоб ты мог у него отогреться.
Пусть над нами с тобой трава растёт,
Но тебе от меня не дется...


АПД2. 4.

от Ани

Я не знал, кто он такой. Правила этого глубоко закрытого клуба, официально, якобы, для натуралов, но на самом деле для жаждущих секса геев, вынужденных в рамках своего реала играть роли преданных отцов-мужей-дедов, мачо-любовников, кобелей по отношению к грудям четвертого размера, лощеных женихов, - были лаконичными и простыми. Первое. Пришел за делом - действуй без любопытства, не выпытывай кто, не интересуйся откуда, вообще ничего не спрашивай, кроме как по процессу: сверху-снизу, какой сорт сношения предпочитается, наскоро или с прелюдией, наскоро или с "полежать после", сунул-вынул по-собачьи или хуем в рот, языком в задницу. Второе. Начнешь задавать вопросы - выебут бульдоги-охранники, образно выражаясь, конечно, всего навсего аккуратно вежливо попросят на выход и заблокируют членство, бить не будут: мало ли что ты за птиц, может, ты ножка стола президента нефтяной компании, кабы и не сам стол, но - жопа от "вывода под ручки" будет долго еще зудеть и фио в черный список попадет. Ибо на каждый нефтяной стол найдется золото алмазная башня: покровители-держатели клуба были шишками полета уровня "легко пересекаем галактики", что имело свои плюсы, в клубе гарантированно не писали камеры. Вроде бы. Третье. Хочешь тайную маску - дадут маску, любишь смазливую латексную - получишь, венецианскую карнавальную - пожалуйста, сатирическую "а-ля пан" - плиз, мистер, зайчика с ушками - да без проблем, скифскую или тутанхамоновскую - любой каприз за ваши деньги.
Однако, многие были без масок, посещение этого клуба - адреналиновый выброс одним, проверка себя "на вшивость" другим,своеобразный вызов - третьим, игра "в доверие" - четвертым, когда в пересекающихся взглядах читается: "смотри-смотри, ты знаешь, кто я, но и я знаю, кто ты, посему, если там, за пределами скажешь, - и я скажу, а тебе со мной не надо тягаться, ровно как и мне с тобой". Смешно было: даже тут, в гей-тусне, голые или в приспущенных штанах, меряются хуями не как хуями, а положением, статусом, состоянием, связями оттуда - из гетеросексуального мира...
Народу сюда ходило не сказать, что много и со временем даже те, кто под масками, теряли инкогнито, вскоре уже по родинке на запястье можно узнать, что тот, в маске Капитана Америка, - банкир N., с которым не так давно тусил на именинах г-на П-цкорго. Но, тем не менее, правила блюли, придерживались строго. И хозяева и посетители. Как обязательная мина при покере, по понятиям, по условиям. Гомосекс в клубе - не душевный релакс и доверие, а снятие напряжения путем подмены понятий, в бизнесе-власти приходящие сюда мужики держали партнеров за яйца фигурально, здесь - буквально: мяли-жали-лизали. Подставляли худые, рыхлые, накаченные, смазливые зады под тонкие, толстые, длинные, короткие хуи, целовались кто как: по-партийному, в стиле Брежнева, с заглотом, целомудренно,слюняво. За этим и приходили.
Разные тут. От висящих животиков и дряблых ляжек до грамотно высушенных тел, от тоненьких хлюпиков с сутулыми спинами до вот таких, как он: стоящий сейчас напротив и смотрящий мимо моего лица. Мужик-зверюга, такой вставит - месяц помнить будешь. Глянул вдруг коротко мне между глаз, - как красную снайперскую отметину поставил, - прищурился, взял пятерней за подбородок, большим и средним пальцем скулы придавил, думал - зубы раскрошит. Молча. И ладно он, - я молчал, хотел отшвырнуть его лапу, сила есть, ссыклом никогда не был - не смог, кролик-удав, черт побери, иллюстрация в действии. Несло от него первобытностью, злостью и нетипичностью. Чужой залетел, - свободный, не играющий по нашим клубным правилам, в отличии от меня-завсегдатая: верного мужа Алены, единственной дочери властного государственного папы, любящего отца красавец-дочек, удачливой телеморды на центральном канале.
Он убрал руку с моего лица только для того, чтобы цепануть за плечо и подтолкнуть в ближайшую комнату. И снова я подчинился. Молча.
Без поцелуев, без щипков за соски, без губ по шее, без ничего. Толкнул на диван, перевернул одним щелчком, я аж поперхнулся, с нажимом, царапая, провел ногтями по спине - до задницы, и резко наклонился, - типа ласточкой в воду нырнул. Только не в воду. Не ласточкой. А твердым холодным языком в мою вычищенную, смазанную, заранее растянутую задницу. Вбивался как шахтер в забой, ритмично, сильно, раз-два, вверх-вниз, кончиком языка поверху - и обрыв в вглубь, замер внутри, обвел, - назад, и снова, и снова, и снова. Резко, жестко, зло. Если бы не качание на грани "я сдох от удовольствия", если бы не узел из внутренностей, если бы не канонада в висках, я бы подумал, что чувак устроил мне порку, язык его - плеть, хватка его - ремни, идефикс - так, таким способом, через кайф на грани боли, - наказать.
Я кончил. Взвыл, когда он, укусив за ягодицу, схватил меня за член, дернул, сжал. Кончил, грязно матерясь и елозя лбом по диванным подушкам.
Пока приходил в себя, - он вышел. Молча.
Пять минут, - ровно столько потребовалось на быстрое вытирание. Выскочил в коридор. Других видел. Его не было. Нигде. То ли мужик, то ли виденье. И только тяжелый кайф в заднице напоминал, - не привиделось.
Имен мы тут не спрашиваем.
Кто он? Что устроил? Почему? Теперь уже не сомневался, ждал он именно меня и выделывал все это - за что-то.
За что?
Найду... охота началась.


АПД3

от  Apple-green0905
К 5-й))) А на последней фразе - к 11-й)

- Это миллион долларов, Дэниэль, миллион! Ты понимаешь, что это значит? Ты, я и все наши мечты: дом у залива, там, где нас никто не найдет…
- Конечно. После этой аферы нам действительно нужен будет дом, где нас НИКТО не найдет. Где-нибудь… в Исландии.
- Но разве не ты убеждал меня, что это был бы идеальный сценарий. Глушь, рыбалка, прогулки под звездным небом, сеновал… Гребаная романтика, Дэниэль. Все, как ты хотел!
- В Исландии холодно. Не уверен, что там есть сеновал.
- В Исландии случается лето. И там есть сеновалы… Дэнни! Не о том речь! План, наш план!
- О да, конечно! Идеальный план… Но какой ценой, Лео?
- Дэнни, все получится! Немного риска, немного моей нахрапистости, немного твоего убойного обаяния, немного моего ума, немного…
-… моей голой задницы… Я понял, Лео, у кого какие роли. Ты у нас мозг операции, а я работаю жо…
- Дэниэль, фи! Не будь так вульгарен. Давай, детка, соглашайся. Нас ждет успех.
- Это меня ждет успех… Весьма сомнительный.
- Дэнни…
- Не смотри на меня так… И не… убери руку с моего колена!
- Дэнни…
- Лео, ты… подлый манипулятор.
- Миллион долларов, Дэнни! А потом… ты, я, сеновал в ледниках Исландии и ни одной души на километры вокруг.
- Черт с тобой... Но это в последний раз, Лео, обещай, это в последний раз!
- Обещаю, детка!

….
- Майки? Да, это Лео, агент Дэниэля. Да, мой славный подопечный согласился. Он станет лицом вашего бренда. Да, весь спектр продукции. Особенно ваша волшебная мазь от геморроя… Ахахаха, Майки! Это правда, у Дэнни – замечательная задница, это точно задница человека, которая выглядит превосходно исключительно благодаря вашим волшебным средствам. Да-да, он на все согласен: баннеры, реклама в журналах, ролики на ТВ…

…

- Я тебя ненавижу, Лео!

Код для Обзоров

[L]Motik71[/L] <a href="http://zosiapupkina.diary.ru/p207629029.htm" target=_blank>предлагает моб Односторочники</a>