Ты мне нравишься

[zosiapupkina]

Пэйринг или персонажи:
Максим/Матвей
Рейтинг:
PG-13
Жанры:
Слэш (яой), Романтика, Юмор, Повседневность, Учебные заведения
Размер:
Мини, 8 страниц, 1 часть
Статус:
закончен

незамысловатая история, которая появилась благодаря моей же Ночной))

Посвящение: мое "спасибо" никогда не сможет вместится в это короткое слово, Вик любимый соавтор, любимый бет, любимый близнец и друг

в рассказе использован один из Сонетов Светланы Клевер♥ ficbook.net/readfic/3974435

и отрывок из «Рядом быть» VikTalis♥ ficbook.net/readfic/3323904

кровать Макса слизана с этой))

Да­же чер­то­вы кус­ты бы­ли про­тив не­го. Ну, не так что­бы в пря­мом смыс­ле, а по­тому что бы­ли слиш­ком ред­ки­ми. Сла­бое по­добие кус­тов. Сло­вом, ни спря­тать­ся, ни скрыть­ся в них. А на­до бы­ло. При­чем пря­мо сей­час. По­тому что сза­ди сто­ял Кот. Ко­торый Ко­тов­ский, ко­торый гро­за и звез­да в од­ном ли­це всея ин­сти­тут. Прав­да, в от­ли­чие от зна­мени­того од­но­фамиль­ца, лы­сым он не был от сло­ва сов­сем. На­обо­рот, во­лоса­тость бы­ла по­вышен­ная. На го­лове уж точ­но. Ос­таль­но­го па­рень в гла­за не ви­дел и сом­не­вал­ся, что ког­да-ни­будь уви­дит. Слиш­ком раз­но­го по­ля яго­ды они бы­ли. Или не яго­ды, а пла­неты, ко­торые слиш­ком да­леки друг от дру­га. Или па­рал­лель­ные пря­мые, или…
– Сто­ять, бо­ять­ся, – раз­дался за спи­ной го­лос Ко­тов­ско­го, пре­рывая тем са­мым раз­мышле­ния Мат­вея Бе­ляв­ско­го о раз­ли­чи­ях и рас­сто­яни­ях меж­ду не­кото­рыми ин­ди­вида­ми.
– Стою же, – ско­рее са­мому се­бе от­ве­тил Мат­вей, по­тому что ус­лы­шать от­вет Кот яв­но не мог – слиш­ком да­леко был.
– Ты что-то ска­зал, Бе­ляв­ский? – го­лос раз­дался сов­сем близ­ко, из че­го Мо­тя сде­лал ло­гичес­кий вы­вод, что та­ки – был, а те­перь по­дошел на опас­ное рас­сто­яние. Чем имен­но оно опас­но для не­го, па­рень при­думать не ус­пел, по­тому что вне­зап­но слу­чилось то, че­го не мог пред­ста­вить не толь­ко Мат­вей, но и ни один ны­не здравс­тву­ющий или уже по­кой­ный фан­таст на зем­ле – Кот по­дул ему в ухо. Не то что­бы ду­нул, что бы­ло мо­чи, а так… лас­ко­во и неж­но по­дул.
– За­даю воп­рос вто­рой, то есть, пос­ледний раз – ты что-то ска­зал, Бе­ляв­ский? – го­лос Ко­тов­ско­го был ти­хим, и это не пред­ве­щало Мат­вею ни­чего хо­роше­го. Вер­нее, он так ре­шил сам, по­тому что это бы­ло ло­гич­ным. А ло­гику Бе­ляв­ский ува­жал силь­но. Мол­чать даль­ше зна­чило бы под­пи­сать се­бе смер­тный при­говор. Это то­же бы­ло ло­гич­ным, по мне­нию Мат­вея, по­это­му он все же ре­шил не рис­ко­вать.
– Я ска­зал, что и так стою, – вы­палил Мат­вей и сме­ло по­вер­нулся ли­цом к Ко­тов­ско­му.
– Мо­лод­ца, Мо­тя, ува­жаю, – за­улы­бал­ся Мак­сим, – а как об­сто­ят де­ла с «бо­ять­ся»?
– А на­до? – Мат­вей сам не по­нимал, что на не­го наш­ло, но страш­но по­чему-то не бы­ло. Мо­жет, по­тому что он ви­дел гла­за Мак­са, а в них не бы­ло уг­ро­зы. Гла­за улы­бались. Впро­чем, улы­бал­ся и рот. То есть весь Ко­тов­ский улы­бал­ся. Мо­тя да­же сам го­тов был улыб­нуть­ся улы­ба­юще­муся Ко­ту, но по­ка что сдер­жи­вал этот по­рыв, во из­бе­жание. Кто его зна­ет это­го Ко­тов­ско­го, мо­жет, он уби­ва­ет с улыб­кой на ли­це. Встре­тить смерть улы­ба­ясь бы­ло бы кру­то, ко­неч­но, но вся бе­да в том, что уми­рать Мат­вей не со­бирал­ся бли­жай­шие лет семь­де­сят точ­но.
– Сде­лал бы вид, я был бы счас­тлив. Или не про­катит? Лад­но, вы­дох­ни, сол­дат ре­бен­ка не оби­дит, – Ко­тов­ский сде­лал еще один шаг впе­ред и пос­ледний бас­ти­он лич­но­го прос­транс­тва Мат­вея Бе­ляв­ско­го, го­рес­тно вздох­нув, пал к но­гам за­во­ева­теля.
Мат­вей ни­ког­да не был иди­отом. Он прек­расно по­нимал, что та­ким, как он, в жиз­ни при­дет­ся бо­роть­ся за мес­то под сол­нцем, что чу­дес не бы­ва­ет, а ес­ли они все же вдруг про­ис­хо­дят, то это оп­ре­делен­но ка­кая-ни­будь под­ста­ва. Ну не мо­жет Мак­сим Ко­тов­ский за­ин­те­ресо­вать­ся Мо­тей прос­то по­тому, что не мо­жет - и точ­ка. Но по­чему же он сто­ит так близ­ко и ду­ет в ухо? Тут же­лез­ная ло­гика Мат­вея да­вала сбой в сис­те­ме, и это слег­ка нап­ря­гало. Или не слег­ка. Или не нап­ря­гало, а бе­сило. Од­ним сло­вом, на­до бы­ло что-то сроч­но пред­при­нять. Для на­чала Мат­вей пок­ру­тил го­ловой в раз­ные сто­роны на пред­мет той са­мой под­ста­вы в ли­це Мак­со­вых дру­зей. Од­на­ко ря­дом яв­но ни­кого не наб­лю­далось. Собс­твен­но, и пря­тать­ся им бы­ло нег­де, по­тому как единс­твен­ные кус­ты бы­ли ок­ку­пиро­ваны им са­мим. За­тем воз­никло со­вер­шенно глу­пое же­лание ощу­пать Ко­тов­ско­го – вдруг у не­го где-то дик­то­фон за­ныкан. Но сде­лать это бы­ло не­воз­можно по впол­не по­нят­ным при­чинам. Где Мат­вей и где Ко­тов­ский, что­бы мож­но бы­ло вот так зап­росто об­ла­пить чу­жое те­ло. Но Бе­ляв­ский вдруг очень чет­ко по­нял, что пот­ро­гал бы с удо­воль­стви­ем и без при­чин. Прос­то по­тому, что это был Кот. Иде­аль­ный во всех смыс­лах Ко­тов­ский, к но­гам ко­торо­го па­дали все и всег­да и по собс­твен­но­му же­ланию. За то, что это же­лание по­яви­лось и у не­го са­мого, Мат­вей се­бя поч­ти воз­не­нави­дел. Он уже от­крыл рот, что­бы на об­ще­дос­тупном и по­нят­ном род­ном рус­ском выс­ка­зать Мак­су все, что он о нем ду­мал, но чу­деса про­дол­жа­ли сы­пать­ся на Мо­тю, слов­но где-то пор­вался ме­шок с ни­ми, а Мат­вей ока­зал­ся имен­но в том мес­те и в то вре­мя и те­перь уже не знал, как от них ук­ло­нить­ся.
– Я те­бя слы­шу, Бе­ляв­ский, – за­улы­бал­ся Макс, – каж­дую твою мысль, так что да­вай опус­тим все это и прос­то пой­дем уже. Под­бро­шу те­бя до до­ма. По­хоже, сей­час ли­ванет не сла­бо. Ну, че­го сто­ишь как не­род­ной, пош­ли, го­ворю.
Он пер­вым раз­вернул­ся и не спе­ша дви­нул в сто­рону сво­ей ма­шины.
Ра­зум соп­ро­тив­лялся, а те­ло дви­галось вслед за Мак­сом. И это то­же бе­сило. Во­об­ще вся си­ту­ация ка­залась аб­сур­дной. Бе­зус­ловно, учась в од­ном ин­сти­туте, прав­да, на раз­ных кур­сах, Мат­вей не раз ви­дел Мак­са и слы­шал о нем раз­ное. Ко­тов­ский был луч­шим, Ко­тов­ский был ум­ни­цей. Ко­тов­ский был: са­мым кра­сивым, силь­ным, кру­тым, вы­соким, доб­рым, ве­селым и еще до­фига ка­ким. Все это про­из­но­силось с при­дыха­ни­ем и прик­ла­дыва­ни­ем рук к гру­ди. Обыч­но жен­ской. Жить это Мат­вею не ме­шало, слад­ко спать по но­чам – тем бо­лее. У не­го бы­ло пол­но сво­их за­бот и мне­ние собс­твен­ное об этом кра­сав­це то­же. Кста­ти, да­леко не лес­тное, а все по­тому, что слиш­ком час­то Ко­тов­ский за­девал его в ко­ридо­рах, буд­то ма­ло ему мес­та и на­до бы­ло обя­затель­но пе­реть тан­ком, сно­ся всех на сво­ем пу­ти. Или не всех, а толь­ко Мат­вея. Нес­коль­ко раз Макс да­же не из­ви­нил­ся, ку­да уж ему, по ста­тусу ведь не по­лага­лось. Но бы­ло и так, что оче­ред­ной раз до­воль­но чувс­тви­тель­но за­дев пле­чо Мо­ти, Ко­тов­ский на хо­ду обо­рачи­вал­ся, под­ни­мал ру­ки вверх, мол, про­шу пар­до­ну, я не спе­ци­аль­но, смот­рел пря­мо в гла­за и про­дол­жал дви­гать­ся спи­ной впе­ред, по­ка рас­сто­яние меж­ду ни­ми не уве­личи­валось слиш­ком силь­но. И вот те­перь про­ис­хо­дило что-то из ря­да вон вы­ходя­щее и са­мое ужас­ное, что лю­бимая ло­гика Мат­вея ре­шила, что она че, она ни­че, си­дит при­мус по­чиня­ет и ни­кого не тро­га­ет, пре­дос­та­вив сво­ему хо­зя­ину вы­путы­вать­ся из этой ис­то­рии са­мому.
– Ко­тов­ский, что, мать твою, про­ис­хо­дит, мо­жешь мне объ­яс­нить? – по­дой­дя к ма­шине, Мат­вей уп­ря­мо ос­та­новил­ся, ре­шив по со­вету Ва­кар­чу­ка не сда­вать­ся без боя, но в этот мо­мент пер­вая кап­ля упа­ла пря­мо на се­реди­ну но­са Мат­вея, убив на кор­ню всю серь­ез­ность мо­мен­та. Мо­тя вздрог­нул, а Макс, сто­яв­ший у во­дитель­ской две­ри и наб­лю­дав­ший за ду­шев­ны­ми тер­за­ни­ями Мат­вея, рас­хо­хотал­ся.
– Бе­ляв­ский, про­мок­нем нах­рен, са­дись уже, на­конец, – Кот пик­нул пуль­том и сел за руль.
Мат­вей то­роп­ли­во от­крыл дверь, ин­стинктив­но со­бира­ясь из­бе­жать-та­ки про­мока­ния под бли­жай­шей дос­тупной кры­шей, но тут вспом­нил, что на воп­рос Макс так и не от­ве­тил, и опять за­мер стол­бом.
– Обе­щаю го­ворить прав­ду и толь­ко прав­ду, – до­нес­лось из ма­шины го­лосом Ко­тов­ско­го, и его же, что уди­витель­но, ру­ка пох­ло­пала по си­дению.
– Но­ги вы­тирать? – злость на са­мого се­бя, да и на Мак­са, не про­ходи­ла.
Дождь ми­лос­ти­во дал Мат­вею еще па­ру се­кунд на то, что­бы сесть в ма­шину, зах­лопнуть дверь, и об­ру­шил­ся теп­лой лет­ней сте­ной на вы­сох­шую за день до тре­щин зем­лю.
– Не ум­ни­чай, Бе­ляв­ский, – Кот про­дол­жал улы­бать­ся во весь рот.
– Па­паня-то не от­ве­сит по­том?
– При­чем здесь он? – улыб­ка про­пала с ли­ца Мак­са.
– Он же те­бе тач­ку по­дог­нал, – не уни­мал­ся Мо­тя.
– От­ца смут­но пом­ню. Ма­лой я был, а он ред­ко ос­час­тлив­ли­вал вни­мани­ем, трез­вым и то­го ре­же. А по­том во­об­ще сва­лил с кон­ца­ми. Тач­ка не но­вая. Ку­пил сам. Еще воп­ро­сы бу­дут или ус­по­ко­ишь­ся те­перь?
– Из­ви­ни, – про­бур­чал Мат­вей, от­во­рачи­ва­ясь к ок­ну. – Я прос­то не въ­ез­жаю, с че­го вдруг та­кая щед­рость.
– Ты мне нра­вишь­ся, – буд­нично и спо­кой­но про­из­нес Макс, вы­ез­жая с пар­ковки у ин­сти­тута, и да­же го­лову не по­вер­нул в сто­рону зас­тывше­го Мат­вея.
Рот ка­тего­ричес­ки не же­лал зак­ры­вать­ся, гла­за за­были, как на­до мор­гать, нос за ком­па­нию с ос­таль­ны­ми ор­га­нами ре­шил за­быть вдох­нуть, а за­од­но и вы­дох­нуть.
«Кто его зна­ет, мо­жет, он уби­ва­ет с улыб­кой на ли­це», – всплы­ли в па­мяти Мат­вея собс­твен­ные мыс­ли и это его от­резви­ло. Рот зак­рылся – хо­рошо хоть зу­бы не клац­ну­ли – гла­за мор­гну­ли, нос за­рабо­тал в ус­ко­рен­ном ре­жиме. Вдох-вы­дох, вдох-вы­дох. Сроч­но на­до бы­ло ус­по­ко­ить­ся и что-то ска­зать. Но не ус­по­ка­ива­лось и не го­вори­лось, за­то мыс­ли, по при­меру Газ­ма­нов­ских, ска­кали га­лопом.
«Лад­но, улыб­ки не бы­ло, но поч­ти убил», – мыс­ленно рас­суждал Мо­тя, пы­та­ясь сос­ре­дото­чить­ся. – Ты. Мне. Нра­вишь­ся. Твою-мать-твою-мать-твою-мать. Врет гад. Ну врет же. Это не­воз­можно и не­ре­аль­но и… не­воз­можно. Не хо­чу опять, это слиш­ком боль­но и обид­но. Ты мне нра­вишь­ся. Су­ка. Иде­аль­ная су­ка, по­родис­тая. И друзья у не­го… а я? Лад­но, я не ду­рак, те­ло нор­маль­ное, пусть без ку­биков, но и не рох­ля. Рост – так се­бе и… нос. Ог­ромный урод­ли­вый нос».
Сам то­го не за­мечая, Мат­вей пос­то­ян­но при­касал­ся к но­су. Че­сал, те­ребил, зак­ры­вал ла­донью.
– Эй, – раз­да­лось вдруг сов­сем ря­дом, а по­том очень ес­тес­твен­но, слов­но де­лал это всю жизнь, Макс от­вел ру­ку Мат­вея сво­ей и, не спе­ша от­пускать, ска­зал: – И нос твой мне то­же нра­вит­ся, Бе­ляв­ский. Прек­ра­ти уже так гром­ко ду­мать, я все слы­шу, пом­нишь?
Они сто­яли на пе­рек­рес­тке, на крас­ном. За ок­ном не­бо про­дол­жа­ло без­жа­лос­тно умы­вать зем­лю, в ма­шине ти­хо иг­ра­ла му­зыка. Бы­ло теп­ло и су­хо. И по­чему-то вдруг ста­ло очень спо­кой­но. Не ра­дос­тно, а имен­но спо­кой­но. Мо­тя ре­шил, что это шут­ка, ро­зыг­рыш, про­иг­ранный Мак­сом спор или бес зна­ет что, но его, Мат­вея Бе­ляв­ско­го, ник­то боль­ше не оби­дит. На­до прос­то еще раз глу­боко вдох­нуть, вы­дох­нуть, по­вер­нуть­ся к Ко­тов­ско­му, серь­ез­но на не­го пос­мотреть, что­бы не вы­думал се­бе, что Мо­тя тут уже рас­плыл­ся в лу­жу от та­кого приз­на­ния, и ска­зать:
– Я те­бе не ве­рю.
– По­чему? – рас­сме­ял­ся Мак­сим.
– Да по­тому, Макс, что на­дове­рял­ся уже, – сов­сем ти­хо ска­зал Мо­тя, от­во­рачи­ва­ясь к ок­ну.
– Хм, ин­те­рес­но, – Ко­тов­ский буд­то не­наме­рен­но еще уба­вил звук.
– Да ни­че ин­те­рес­но­го, обыч­ная ис­то­рия, – от­махнул­ся Мат­вей.
– Обыч­ная и сек­ретная. Не ло­гич­но как-то.
– Да по­чему сек­ретная? Ты ж не зна­ешь этих лю­дей, да и…
Мат­вей сам тол­ком не по­нял, то ли ка­кое-то ощу­щение отор­ваннос­ти от все­го ми­ра в этой ма­шине, за ок­на­ми ко­торой на­мечал­ся все­мир­ный по­топ, то ли ис­хо­дящее от Мак­са теп­ло и на­деж­ность, но вдруг рас­ска­зал ему свою «обыч­ную ис­то­рию». О том, что об­щался в се­ти с раз­ны­ми людь­ми. Об­щие ин­те­ресы, ком­па­ния, в оп­ре­делен­ном смыс­ле. Все друг дру­га зна­ют, все друг дру­га лю-ю-юбят, це­нят и под­держи­ва­ют. И так по­лучи­лось, что Мо­тя до­воль­но близ­ко об­щался с дву­мя пар­ня­ми, ко­торые и меж­ду со­бой то­же дру­жили. И все вро­де бы­ло хо­рошо, но в один ни ра­зу не прек­расный день друж­ба за­кон­чи­лась с обо­ими од­новре­мен­но.
– Че­го не по­дели­ли? – спро­сил Макс.
– По­нима­ешь, они ока­зались… не они, – вы­дал Мат­вей.
– Ээ, не по­нимаю, – ус­мехнул­ся Ко­тов­ский.
– Это ока­зал­ся один и тот же че­ловек, – ска­зал Мо­тя.
– Ни­чего се­бе, обыч­ная ис­то­рия, – изу­мил­ся Макс.
– Да, уж, – Бе­ляв­ский рас­сме­ял­ся, прав­да не­весе­ло, и про­дол­жил: – Они го­вори­ли, ком­менти­рова­ли друг дру­га, рас­ска­зыва­ли мне об «их» об­ще­нии в лич­ке меж­ду со­бой. Не, мне в прин­ци­пе все рав­но, будь ты в се­ти хоть ин­дей­цем, хоть ня­шей си­нег­ла­зой с ко­тиком – де­ло твое. Но на­ше об­ще­ние… там бы­ла оп­ре­делен­ная сте­пень друж­бы, так ска­жем, и… в об­щем, иг­ра­ли со мной. Жес­то­ко, ци­нич­но.
– О как, – по­разил­ся Ко­тов­ский. – И ты не до­гады­вал­ся?
– Неа, и дру­гие то­же до сих пор не по­доз­ре­ва­ют да­же. Да и я, ес­ли б не знал на мил­ли­он про­цен­тов, не по­верил бы ни­ког­да. «Они» очень раз­ные бы­ли. У «од­но­го», по его сло­вам, бы­ла од­на жизнь, у «дру­гого» – дру­гая. Раз­ные... ори­ен­та­ции. Да­же фот­ки бы­ли, при­кинь. Фей­ко­вые, ко­неч­но. Гугл зна­ет в ли­цо, – ус­мехнул­ся Мо­тя, а по­том до­бавил серь­ез­но: – Ну, а я ве­рил… По­том, ко­неч­но, ни­точ­ка по­тяну­лась очень быс­тро. Мно­го все­го еще на­рыл…
– Жесть… Слу­шай, на та­кие иг­ры сколь­ко ж на­до нер­вов и эмо­ци­онал­ки? В пос­то­ян­ном нап­ря­ге всег­да, что­бы не про­колоть­ся ниг­де. А вре­мени-то где столь­ко взять?
– Да, сог­ла­сен, то­же в го­лове не ук­ла­дыва­лось.
– Блин, Моть­ка, да­же не знаю, что ска­зать. Пред­ста­вить слож­но, как ты… ну, что ты чувс­тво­вал.
– Хе­рово бы­ло, что уж скры­вать. Не по­нимал по­чему, за что так со мной, и спра­шивал да­же, но… впус­тую. За­то по­том на­чались иг­ры на пуб­ли­ку в пе­чаль­ки. Иг­ры. Чувс­тва­ми, эмо­ци­ями… осоз­нанно. Под­ло это. – Мат­вей вздох­нул. – Лад­но, прор­вемся, все про­ходит.
Бе­ляв­ский опять грус­тно улыб­нулся и до­бавил:
– Зна­ешь, Макс, по­думал вот… как же силь­но на­до не­нави­деть свое от­ра­жение в зер­ка­ле, что­бы пря­тать его за та­ким ко­личес­твом ма­сок.
– Мда… – вздох­нул Ко­тов­ский, а по­том спро­сил с улыб­кой, смеш­но рас­тя­гивая сло­ва: – А-а зна-а­ешь что-о?
– Что?
– Мне нра­вит­ся, что ты стал на­зывать ме­ня по име­ни. Вот да­вай так и всег­да те­перь. А то Ко­тов­ский, Ко­тов­ский.
Мат­вей вдруг сму­тил­ся под вни­матель­ным взгля­дом Мак­са и сно­ва от­вернул­ся к ок­ну. Нес­коль­ко ми­нут они мол­ча­ли, но это бы­ло хо­рошее мол­ча­ние, нуж­ное. Он был бла­года­рен Ко­тов­ско­му за то, что тот не лез боль­ше с расс­про­сами. Мо­тя прис­ло­нил­ся лбом к стек­лу и мыс­ленно вер­нулся в те дни, ког­да все это про­ис­хо­дило, вспо­миная шок от прав­ды.
Где-то ря­дом про­сиг­на­лила ма­шина, вер­нув Мат­вея в ре­аль­ность. Не­бо рас­талки­вало ту­чи и си­яющей си­невой из­ви­нялось за пре­дос­тавлен­ные вре­мен­ные не­удобс­тва. Мо­тя от­крыл ок­но, впус­кая све­жий воз­дух, зак­рыл гла­за, вдох­нул глу­боко, с удо­воль­стви­ем, пос­мотрел по сто­ронам и обер­нулся к Мак­су.
– Ты ме­ня ку­да при­вез-то?
– Жи­ву я тут как бы, – Ко­тов­ский си­дел, опи­ра­ясь о дверь, и с улыб­кой смот­рел на яв­но сно­ва за­нер­вни­чав­ше­го Мат­вея.
– Макс, я рад за те­бя, хо­рошее мес­то, все та­кое, но я-то тут не жи­ву.
– Это лег­ко ис­пра­вить, – вы­дал Кот, но уви­дев ох­ре­нев­шее ли­цо Мат­вея, зас­ме­ял­ся и под­нял ру­ки в при­мири­тель­ном жес­те, – шу­чу, Мо­тя, шу­чу, рас­слабь­ся. Пош­ли бор­щом те­бя на­кор­млю и дос­тавлю до­мой в це­лос­ти и сох­раннос­ти.
– С ка­ко…
– Мо­тя, вот сей­час прос­то вы­ходи из ма­шины и иди за мной. Поп­ро­бу­ешь борщ. Мать на не­делю у­еха­ла и на­вари­ла, что­бы ве­лико­воз­рас­тное ди­тя не ого­лода­ло. По­том по­воз­му­ща­ешь­ся, ес­ли си­лы ос­та­нут­ся, – ус­мехнул­ся Ко­тов­ский.
– Удар ни­же по­яса, Макс, – Мат­вей оп­ре­делен­но не хо­тел под­да­вать­ся так быс­тро, но борщ… И как же лег­ко и прос­то «при­лип» к язы­ку «Макс» вмес­то «Ко­тов­ско­го».
– Ты лю­бишь борщ, знаю. Всег­да его в сто­лов­ке бе­решь, я ви­дел. А там не борщ, хер­ня ка­кая-то, по срав­не­нию с мо­им.
– Ты иг­ра­ешь не по пра­вилам, – про­буб­нил Мо­тя.
– Во-пер­вых, рас­ска­жи это сво­ему жи­воту, ко­торый ур­чит всю до­рогу, – Макс сно­ва зас­ме­ял­ся и до­бавил серь­ез­но: – Во-вто­рых, я не иг­раю, Моть.
Ко­тов­ский вы­шел из ма­шины. Мат­вею ни­чего не ос­та­валось, как пос­ле­довать за Ко­том. Ну не си­деть же в чу­жой ма­шине не­мым уко­ром. Пос­ле рас­ска­за ста­ло как-то лег­че, на­вер­ное. Ко­тов­ский не об­сте­бал его на­ив­ность и до­вер­чи­вость, не стал на пра­вах стар­ше­го, пусть и все­го на год, учить жиз­ни или да­вать со­веты. Прос­то вни­матель­но выс­лу­шал.
«Еще один плюс те­бе, Кот. Иде­аль­ный ты наш», – улыб­нулся сво­им мыс­лям Мат­вей и рва­нул до­гонять Мак­са.
Ко­тов­ский уже сто­ял у подъ­ез­да и с улыб­кой наб­лю­дал за ска­чущим меж­ду лу­жами Мат­ве­ем. Они бы­ли ог­ромные и яв­но хо­тели за­полу­чить де­серт в ви­де Мат­ве­евых крос­со­вок, по­это­му на­до бы­ло смот­реть под но­ги, а не на Мак­са. Но хо­телось же. По­тому что… по­тому что так на Мо­тю не смот­рел ник­то и ни­ког­да.
– Баш­ма­чок не по­теряй, Зо­луш­ка, – зас­ме­ял­ся Ко­тов­ский, – на­мочишь но­ги, при­дет­ся ос­та­вать­ся у ме­ня, по­ка не вы­сох­нешь.
– Бля, Макс, вот как я жил без те­бя двад­цать лет-то, а? – изоб­ра­жать не­доволь­ство бы­ло слож­но, слиш­ком уж хо­телось улы­бать­ся са­мому.
– Ты не жил, Мо­тя, ты су­щес­тво­вал! – Ко­тов­ский быс­тро на­жал ко­довую ком­би­нацию и пос­ле ти­хого сиг­на­ла, от­крыв вход­ную дверь, про­пус­тил сво­его гос­тя пер­вым. – Доб­ро по­жало­вать в за­мок Си­ней бо­роды.
– Ты яв­но пе­речи­тал ска­зок в детс­тве, ес­ли я Зо­луш­ка, то Си­няя бо­рода не в те­му.
– Так кто нам ме­ша­ет на­писать собс­твен­ную сказ­ку, а, Моть? – ус­мехнул­ся Макс, и до­бавил уже без улыб­ки: – Я тут рас­пи­на­юсь, толь­ко что­бы ты ус­по­ко­ил­ся. Ви­жу же, что опять кол­ба­сит те­бя.
Мат­вей дей­стви­тель­но не мог окон­ча­тель­но по­нять – бо­ять­ся ему Ко­тов­ско­го или рас­сла­бить­ся и от­пустить си­ту­ацию? По­ка тот вро­де вел се­бя впол­не адек­ватно. Но все же это был зна­мени­тый Кот, и кто зна­ет, что ему взбре­дет в го­лову по­том, ког­да они ока­жут­ся толь­ко вдво­ем. С дру­гой сто­роны, не за девс­твен­ность же бы­ло пе­режи­вать. Не де­вуш­ка он, по­ди, да и не девс­твен­ник да­леко. Лад­но, не так уж и да­леко, но та­ки бы­ло уже. Макс, ви­димо, в оче­ред­ной раз все по­нял, по­это­му шел мол­ча и толь­ко хит­ро улы­бал­ся, пог­ля­дывая на Бе­ляв­ско­го. Кач­нуть­ся в сто­рону то­го или ино­го ре­шения Мат­вей прос­то не ус­пел. Макс на­конец ос­та­новил­ся у од­ной из квар­тир, дос­тал клю­чи, по­вер­нул их в зам­ке и раз­давший­ся щел­чок, слов­но пос­ледний до­вод, упал на ча­щу ве­сов в поль­зу то­го, что на­зад пу­ти нет.
– А вот те­перь мо­жешь снять обувь, Бе­ляв­ский, – сте­банул Макс, быс­тро ра­зул­ся и, от­крыв дверь сле­ва, до­бавил: – Про­ходи по­ка ко мне в ком­на­ту.
Веч­ная ди­лем­ма – стя­нуть с пя­ток или все же раз­вя­зать шнур­ки, как все ци­вили­зован­ные лю­ди?
– Ти­па, чувс­твуй се­бя, как до­ма, то-сё, – раз­да­лось из ван­ной, ку­да Макс ушел мыть ру­ки.
Мат­вей уже стал при­седать, что­бы сде­лать все по-люд­ски. Ус­пел да­же по­радо­вать­ся мыс­ли, что на­дел се­год­ня це­лые нос­ки, но уви­дел в от­кры­той две­ри ком­на­ту Мак­са. Точ­нее, вид­на бы­ла не вся ком­на­та, а кро­вать. Да не прос­тая, а са­мая кру­тая кро­вать из всех кро­ватей на пла­нете, по мне­нию Мо­ти. И кру­тость ее зак­лю­чалась вов­се не в том, что она бы­ла вы­сокая, боль­шая и яв­но удоб­ная, а в том, что в ее кар­ка­се бы­ла… книж­ная пол­ка. Книг бы­ло не прос­то мно­го, а очень мно­го. Они не сто­яли, свер­кая но­вень­ки­ми ко­реш­ка­ми, ак­ку­рат­но в ряд, а бы­ли бес­по­рядоч­но сос­тавле­ны и вид име­ли не толь­ко что куп­ленных или пос­тавлен­ных для кра­соты. О шнур­ках тут же за­былось. Мат­вей, не гля­дя, стя­нул с пя­ток крос­совки и рва­нул пря­мой на­вод­кой к кро­вати.
– Со сме­таной или май­оне­зом? – до­нес­лось из кух­ни, где Ко­тов­ский уже гре­мел по­судой.
– Все рав­но, – отоз­вался Бе­ляв­ский, да­же го­лову не по­вер­нув. Тре­пет­но и поч­ти бла­гого­вей­но про­шел­ся паль­ца­ми по нес­коль­ким то­мам, сто­яв­шим внут­ри пол­ки, и взял в ру­ки од­ну из книг, ле­жав­ших на по­лу от­кры­той.

«Нес­бытно­го - чис­тей­шей, тон­кой вязью
Стрем­ле­ний, чувств и ис­ти­ны - узор
Дав­но спле­тен, но толь­ко до сих пор
Не­дос­ти­жим не мень­ше, чем прек­ра­сен.

Не­легок, об­ре­чен, до бо­ли ясен
И не­из­бе­жен горь­кий при­говор:
Все так, как есть. И пусть в ду­ше раз­дор -
Мир этот не из­ме­нишь в од­но­часье.

Сми­рить­ся лег­че, про­ще сдать­ся им -
При­выч­ным рав­но­души­ем боль­ным
За­конам ми­ра. Вы­бор бе­зопа­сен.

А мож­но, да­же пе­рей­дя чер­ту,
Из­брать Лю­бовь, Доб­ро и Чис­то­ту...
Жаль, под но­гами столь­ко страш­ной гря­зи...»

Мат­вей про­бежал гла­зами еще нес­коль­ко сти­хот­во­рений и пе­ревер­нул кни­гу, что­бы пос­мотреть наз­ва­ние и имя ав­то­ра. Нуж­но бы­ло за­пом­нить. Та­кие сти­хи на­до бы­ло чи­тать не бе­гом, а вдум­чи­во. Про­пус­кая че­рез се­бя каж­дую строч­ку.
– Ты не пе­рес­та­ешь ме­ня удив­лять, Ко­тов­ский, – про­шеп­тал Мо­тя, ак­ку­рат­но по­ложил на мес­то то­мик и взял дру­гой, то­же ле­жав­ший от­кры­тым.

«Есть то, что не ку­пишь ни­ког­да. Этот взгляд, это сер­дце, эту ду­шу.
Сло­мать – лег­ко.
По­терять, раз­ру­шить, ра­зоча­ровать.
Ло­мать – не стро­ить. А стро­ить… по кир­пи­чикам люб­ви, со­еди­няя за­ботой, скреп­ляя до­вери­ем. Со­зидать, хра­нить у­ют­ный рай от­ветс­твен­ностью, теп­лый очаг на­деж­дой и ве­рой в то, что он бу­дет греть нас всег­да…»

– Ну, и кро­вать у нас уже есть. Нор­маль­ная, – вне­зап­но раз­дался по­чему-то хрип­лый го­лос Мак­са. – Бе­ляв­ский, ты всег­да вслух кни­ги чи­та­ешь, да еще и в та­кой по­зе?
Мат­вей чуть не вы­ронил кни­гу от не­ожи­дан­ности. По­вер­нул го­лову в сто­рону две­ри, по­том за­чем-то пос­мотрел вниз и на­конец по­нял, о чем го­ворил Макс. Уви­дев та­кое бо­гатс­тво, Мо­тя прос­то-нап­росто за­был обо всем на све­те, а уж о том, в ка­кой по­зе на­ходил­ся, и по­дав­но. Как еще мож­но бы­ло рас­смот­реть то, что на­ходи­лось, прак­ти­чес­ки, на уров­не по­ла, как не стоя на чет­ве­рень­ках, от­то­пырив зад­ни­цу.
«Поз­дняк ме­тать­ся», – по­думал Мат­вей, не спе­ша вып­ря­мил­ся и сме­ло пос­мотрел на Ко­тов­ско­го.
– Нель­зя? – бро­сил он рез­ко – мар­ку на­до бы­ло дер­жать до кон­ца.
– Мож­но, прос­ве­щай­ся, ко­неч­но. Я с удо­воль­стви­ем по­наб­лю­даю за та­ким по­рывом… ду­ши. – Улыб­ка вер­ну­лась на ли­цо Ко­та, хо­тя гла­за все еще по­доз­ри­тель­но блес­те­ли. – Лад­но, пош­ли уже обе­дать, го­тово все. И ру­ки не за­будь по­мыть.
Ру­ки по­мылись, ну или поч­ти по­мылись, в ус­ко­рен­ном ре­жиме. Мат­вей прос­то быс­тро су­нул их под во­ду – слиш­ком уж вкус­но пах­ло из кух­ни – и, ед­ва вы­терев, пом­чался на за­пах.
Макс ока­зал­ся со­вер­шенно прав, это был-та­ки Борщ, а не то по­добие, ко­торое он счи­тал вер­хом ку­линар­но­го ис­кусс­тва в ин­сти­тут­ской сто­ловой. Хо­тя там веч­но го­лода­ющим сту­ден­там все ка­залось изыс­канной пи­щей. Но этот суп яв­но имел боль­ше прав име­новать­ся су­пом – на­сыщен­но­го бор­до­вого цве­та, гус­той от ко­личес­тва ово­щей, а глав­ное – ог­ромных кус­ков мя­са. Сме­таны Макс то­же не по­жалел. И как-то со­вер­шенно слу­чай­но по­лучи­лось, что вот та­рел­ка бы­ла пол­ной, а по­том вдруг ста­ла пус­той, и это бы­ло, по мне­нию Мат­вея, силь­но нес­пра­вед­ли­во. Ви­димо, Ко­тов­ский то­же так ре­шил, по­тому что встал, заб­рал пус­тую та­рел­ку и за­менил ее сно­ва пол­ной. Мол­ча.
– Макс, мо­жет, не на­до бы­ло? Не­удоб­но как-то, – Мо­тя не был уве­рен, что дос­то­вер­но изоб­ра­жал рас­ка­яние, но по­пытать­ся сто­ило.
– Я не Шу­рик, Бе­ляв­ский, но ты ведь до­гады­ва­ешь­ся, что я те­бе от­ве­чу? Ешь, да­вай, вто­рого все рав­но нет. Вер­нее, мать на­лепи­ла кот­лет, толь­ко они в мо­розил­ке мо­розят­ся. Мы… я их зав­тра по­жарю, – гла­за Мак­са опять сме­ялись.
А по­том ста­ло так хо­рошо, что Мо­тя сам се­бе стал на­поми­нать… ну, ка­кого-ни­будь сы­того зве­ря точ­но. На ко­та он ма­ло был по­хож, на со­баку то­же, а на ль­ва не тя­нул и вов­се. Срав­ни­вать се­бя с ут­ко­носом Моть­ка тем бо­лее не стал. Про­ще бы­ло прос­то улыб­нуть­ся, съ­ехать чуть вниз, вы­тянуть но­ги, за­кинуть ру­ки за го­лову и за­быть на па­ру ми­нут, что он до­ма у зна­мени­того Ко­тов­ско­го и ни чер­та не зна­ет, что бу­дет даль­ше. Но знать по­чему-то и не хо­телось, по­тому что бы­ло прос­то хо-ро-шо. Хо­тя стоп. Че­го это он тут рас­сла­бил­ся, раз­легся поч­ти? Да и Макс по­доз­ри­тель­но серь­ез­ным стал, смот­рел так, слов­но съ­ел бы его сей­час вмес­то за­моро­жен­ных кот­лет. Мат­вей рез­ко вып­ря­мил­ся.
– Что? – ни­чего бо­лее ум­но­го Мо­те в го­лову не приш­ло.
– Чай, го­ворю, бу­дешь? – Макс то­же буд­то оч­нулся и опять за­улы­бал­ся.
– Не го­ворил ты ни­чего, не ври, а чай бу­ду, но да­вай хоть по­могу, что ли?
– Да си­ди уж, по­мога­тель. По­ди, смо­гу и сам опус­тить па­кетик в во­ду, как ду­ма­ешь?
Мак­сим встал из-за сто­ла и вклю­чил огонь на пли­те под чай­ни­ком, пред­ва­ритель­но заг­ля­нув, хва­тит ли там во­ды.
– Кста­ти, Мо­тя, ты, слу­чай­но, не юный на­тура­лист?
– Че-е-е-го? Сов­сем ох­ре­нел, Ко­тов­ский? – воз­му­тил­ся Мат­вей.
– А ка­кого ты в кус­тах тор­чал? Раз­гля­дывал их вни­матель­но, – про­дол­жал из­де­вать­ся Макс.
– Ни­че я не раз­гля­дывал! За­дол­ба­ли не­кото­рые то­вари­щи, ко­торые прут, не гля­дя. По­нял? У ме­ня пле­чо уже бо­лит от тво­их – «слу­чай­но за­дел», – Мат­вей рез­ко под­нялся, – не на­до ни­како­го чая, обой­дусь, и так за­си…
До­гово­рить Мо­тя не смог. Макс зат­кнул его ба­наль­ным, но очень дей­ствен­ным спо­собом – по­цело­вал. Сна­чала Мат­вей за­мер стол­бом и да­же ин­стинктив­но при­от­крыл рот в от­вет, но ра­зум и ло­гика не сда­вались, про­дол­жая слу­шать­ся Ва­кар­чу­ка.
«Не­воз­можно, не­ре­аль­но, неп­ра­виль­но», – го­лос, чтоб его, внут­ренний.
– Ты что тво­ришь, Ко­тов­ский? – зло за­шипел Мат­вей, от­тол­кнув Мак­са.
– Крош­ка у те­бя бы­ла вот тут, – Макс неж­но при­кос­нулся паль­цем к угол­ку рта Мо­ти, – а я не на­ел­ся. Про­катит?
Ко­тов­ский сме­ял­ся уже в го­лос, ви­дя воз­му­щение Мат­вея. Но тот ра­дос­ти Мак­са не раз­де­лял, сто­ял, на­супив­шись, и вни­матель­но смот­рел в гла­за.
– А с ка­кой ста­ти ты ре­шил, что я…
– Не-ет, не ра­зоча­ровы­вай ме­ня, Бе­ляв­ский, – пе­ребил Макс, – вот толь­ко не на­до го­ворить, что ты ни ра­зу не гей.
– Не ска­жу – от­бил Мат­вей, – но это не да­ет те­бе пра­ва… и во­об­ще, с ка­кого пе­репу­гу ты ко мне… ме­ня?..
Мак­сим сно­ва пе­ребил Мо­тю.
– Пов­то­ряю во вто­рой… и еще не раз пов­то­рю, – ус­мехнул­ся он, – ты мне нра­вишь­ся.
– И я пов­то­ряю, что не ве­рю те­бе.
– Пом­ню. А еще я го­ворил, что это лег­ко поп­ра­вимо, – Макс сде­лал упор на сло­во «это».
– В смыс­ле «это»?– ко­неч­но, спро­сил Мат­вей.
– Твое не­дове­рие, твои сом­не­ния по­нят­ны, но все это ре­ша­емо. Воп­рос лишь вре­мени. А вот ес­ли бы ты ска­зал, что я те­бе не нрав­люсь, – Ко­тов­ский опять сме­ял­ся, – то не ко­нец све­та, ко­неч­но, но бы­ло бы пос­ложнее.
Макс опять прид­ви­нул­ся вплот­ную к Мо­те и до­бавил серь­ез­но:
– Но ты же это­го не го­воришь.
Он удив­лял, изум­лял и… бе­сил, при­жимая прос­той ло­гикой к стен­ке, вер­нее, к ку­хон­но­му сто­лу.
– Гад ты, Ко­тов­ский, – вы­дал Бе­ляв­ский, – и, кста­ти, о вре­мени. Что даль­ше?
– А даль­ше бу­дем жить, Моть­ка, – улыб­нулся Макс и, сно­ва об­ни­мая Мат­вея, до­бавил: – И за­нимать­ся бо­лее при­ят­ны­ми ве­щами, чем вы­яс­не­ние от­но­шений.
– А на­род в ин­сти­туте, а друзья твои, что ска­жут на то, что я с то­бой?.. – не сда­вал­ся Бе­ляв­ский.
– Не по­нял, – уди­вил­ся Мак­сим.
– Нуу… – осек­ся Мо­тя. Как ба­рыш­ня, блин, еще ниг­де-ни­чего-ни­куда, а он уже воп­рос сво­его ста­туса под­ни­ма­ет.
Но Макс, ви­димо, опять чи­тал его мыс­ли. Улыб­нулся, об­нял креп­че:
– Не мо­рочь­ся, Моть­ка. С друзь­ями, кто в те­ме, поз­на­ком­лю, ког­да бу­дет день и пи­ща, так ска­зать. А дру­гие нам че­го? Мень­ше зна­ют – креп­че спят.
– Бо­ишь­ся? – не уни­мал­ся Бе­ляв­ский.
– Бо­юсь, – по­серь­ез­нев, от­ве­тил Мак­сим, – и те­бе со­ветую.
Мат­вей сму­тил­ся. Он сам, ко­неч­но же, не пла­ниро­вал ка­минг-а­утов. Но Ко­тов­ский не дал ему вре­мени на глу­бокие раз­мышле­ния, сно­ва при­кос­нулся к его гу­бам:
– У те­бя оху­итель­ный рот, Мо­тя. Вот толь­ко не бры­кай­ся и не ши­пи сей­час, лад­но?
И, по­хоже, Мат­вей с ним, на­конец, сог­ла­сил­ся. По­тому что от­ве­чал на по­целуй жад­но, по­ка их не прер­вал зас­вистев­ший чай­ник. Макс вык­лю­чил его, с тру­дом отор­вавшись от Мо­ти. Но за эти па­ру мгно­вений сом­не­ния и не­дове­рие ус­пе­ли вер­нуть­ся и зат­ре­бовать у Мо­ти то са­мое вре­мя – что­бы че­мода­ны тща­тель­но соб­рать и не воз­вра­щать­ся за чем-то за­бытым. И ког­да Ко­тов­ский сно­ва об­нял Мат­вея, тот прох­ри­пел:
– Мне… я до­мой.
Мак­сим при­жал­ся лбом к его лбу.
– Хо­рошо, Моть.
– И не на­до ме­ня под­во­зить, я про­вет... прой­дусь.
– Лад­но, – сог­ла­сил­ся Макс, но все еще не вы­пус­кал Мат­вея из объ­ятий. – А я тог­да кот­лет по­жарю нам на зав­тра, ага?
– По­жарь, – улыб­нулся Мо­тя.

На сле­ду­ющий день Мат­вей опять сто­ял воз­ле уже зна­комых кус­тов. Толь­ко на этот раз он не пря­тал­ся от Мак­са, а ждал его.
– Нра­вишь­ся ты мне, ага, как же. Сам слил­ся, не прош­ло и дня, – вздох­нул Мо­тя.
– Ты что-то ска­зал, Бе­ляв­ский? – раз­да­лось за спи­ной.
А по­том Мат­вей по­чувс­тво­вал лег­кое ду­нове­ние в ухо и теп­ло, ис­хо­дящее от те­ла Мак­са.
– Я спро­сил, где те­бя но­сит, – Мо­тя по­вер­нулся и ши­роко улыб­нулся улы­ба­юще­муся Ко­тов­ско­му.
– Я с то­бой, Моть. С то­бой.