и она говорит: "ты же, мальчик мой - просто так,
у меня на тебя ни надежд, никакой любви,
наша тонкая связь - безделушка, игра, пустяк,
если хочешь, сию же минуту ее порви.
ты же знаешь, мой славный, так проще: без драм, без слёз,
не держу, не прошу, не цепляюсь по пустякам...
эта блажь между нами, хороший мой - не всерьёз,
ну не вечно же воском горячим в ладонь стекать...
ты подумай, родной: ну зачем я тебе нужна?
я же девочка - вспышка, подтаявший хрупкий лёд,
ни твоя, ни чужая, ни дочь тебе, ни жена,
а упрямая нежность, как насморк - она пройдет..."

и она замолкает, но сердце стучит сильней,
а по ниточкам вен расползается липкий страх:
если он никогда-никогда не вернется к ней,
ей не выстоять тонким ростком на семи ветрах...
и корит себя мысленно: боже, кому я вру?
ну зачем эти сказки - нелепейшая лапша?!
этот мальчик - мой лучший мужчина, отец и друг,
у него на груди дремлет кошкой моя душа...

он кивает, внимательно слушает и молчит,
но в кармане до хруста сжимает в кулак ладонь.
как ей, глупой, сказать, что она - его крепкий щит,
что она ему - тёплая гавань, маяк и дом...?
что-то надо ответить, и он говорит: "О'кей..." -
так банально, как, впрочем, и всё, что тут ни скажи.
он берет её руку и греет в своей руке,
а она лишь тесней прижимается и дрожит.

и сидят отрешённые, думают о своём,
будто сонные рыбы, уходят на дно реки,
непонятные, глупые, странные... но вдвоём,
насмешившие небо влюблённые дураки.

(с) Марина Шершнёва www.stihi.ru/avtor/zarazza очь здорово пишет

и это еще оставлю

Её убивали. Она притворялась мёртвой.
Потом воскресала, едва становилось тише.
Она уходила походкой чужой, нетвёрдой
И прятала боль между строчек четверостиший.

А солнце катилось над городом спелой сливой,
Ни капли не грея ненужных и нелюбимых.
Она лишь хотела без малого - быть счастливой,
Но счастье стекало сквозь пальцы куда-то мимо.

В стотысячный раз её кто-то, из жизни вычтя,
Безжалостно бьёт равнодушием, взглядом, словом...
Не больно почти и, похоже, вошло в привычку:
Её убивают. Она воскресает снова.

Вот кто бы ответил, за что и какого чёрта
Иным воздаётся за всех свыше всякой меры.
Её убивают, она восстает из мёртвых,
Но с каждым распятием в ней умирает вера...

А после... в стотысячный раз выходя из комы
В промозглый ноябрь, что рябиной в ладони выжат,
Она по сердцам непричастных и незнакомых
Пройдётся строкой, не оставив ни шанса выжить.