Это здорово!))

[Motik71]

третий на мою)

18.07.2015 в 00:01

Пишет  orig-revers:

Заявка № 45 Исполнение 2
Название: Степени доверия
Автор:  Dashiell
Артер:  Motik71
Размер: 9500 слов
Категория: слэш, гет
Жанр: драма
Рейтинг: R за пару матерных и упоминание насилия
Саммари: История трех разлученных судьбой друзей; у каждого из них свой путь. Покинув однажды родной городок, Грегори Адам ищет счастья, пытаясь забыть прошлое, но оно не желает отпускать его. Все трое пройдут через боль и отчаяние, но кто из них обретет покой?
От автора: Все персонажи и населенные пункты являются вымышленными. С законами автор обошелся вольно, за что просит извинить.

арт-заявка

Степени доверия

Current music: God Is An Astranaut - Far From Refuge

Волосы Аманды были еще влажными после душа, и пока Грегори гладил ее спину, путались в его пальцах. Они лежали так уже с четверть часа, уставшие и разморенные. Эм едва ли отвечала, только слушала и изредка хмыкала, пригревшись под боком, и вскоре замолчала совсем. Грег и сам почти засыпал, хотя понимал, что лучше уйти сейчас, чем утром. Конечно, можно переодеться и на работе, но такого он уже давно себе не позволял.
Они встречались у нее. Аманда жила на западе города, и до офиса Грегори было не намного ближе, чем до собственного дома, поэтому он осторожно поднялся и снял со стула рубашку. Не пострадала – Эм в этом плане всегда аккуратна. Вся одежда была сложена вместе, чтоб Грегори не пришлось тратить время на поиски. Он подхватил часы с тумбочки и, застегивая их уже в прихожей, подумал, что стоило вызвать такси сразу, как он встал с постели. Досадливо вздохнув, он отговорился тем, что не хотел будить девушку. Не страшно, подождет пару минут на улице, лишь бы дождя не было.
Воздух снаружи тяжел и влажен, гроза кончилась еще час или полтора назад, и лужи застывшим зеркалом выхватывали блики света редких фонарей. Машин почти не было; Грегори бездумно смотрел в боковое окно такси. Мимо проносились темные силуэты частных домов, деревьев; испуганные кошки шмыгали в кусты с узких тротуаров. Ехать было не более десяти-пятнадцати минут.
Когда за Грегори тихо притворилась дверь, Аманда позволила себе глубоко вдохнуть и открыть глаза. Вокруг было темно, и только свет от фонаря за окном слабо освещал комнату. Девушка повернула голову заглянуть себе за плечо – конечно, рядом никого не оказалось. На стуле не было вещей, на столе – ни часов, ни записки. Он никогда не оставлял записок. Она никогда не просила его уйти. Но Грегори возвращался к ней, и это грело ей сердце, помогало отпускать его снова и снова из раза в раз.
Обычно он присылал сообщение, реже – звонил, но всегда предупреждал, что скоро будет. Аманда не отвечала на смс; она распахивала шкаф, выбирала то, в чем ей хотелось его встретить, распускала волосы и доставала бокалы. Она ждала звука его шагов в прихожей – держа руку на косяке двери и рассматривая себя в зеркале справа. Вглядываясь в собственное отражение в темноте, она искала в своих глазах что-то, что не стоило показывать Грегори. Она хотела, чтоб он к ней возвращался.

Грегори Адам появился в ее жизни четыре года назад. Уже тогда он был довольно успешен и известен в узких кругах как подающий надежды агент. Молодой и обаятельный риэлтор быстро заматерел и превратился в акционера одного из трех "волков" отрасли – "Сомерсет Истейт" прочно зарекомендовали себя на рынке жилья, а штат без малого в 250 человек лишь подтверждал это. На "Сомерсет" работали лучшие агенты города, а их брокер отметился в списке самых влиятельных людей штата за прошлый год. Если бы Грегори сказали, что спустя каких-то десять лет из приезжего зеленого мальчишки он превратится в одного из лучших агентов фирмы, – он бы не поверил. Но так вышло – мальчик вырос в беспощадной стае, и стая вырастила из него равного себе. Из торгаша самого низшего звена очевидный талант и пришедшая со временем хватка вывели его на самый верх, и вот он уже один из акционеров "Сомерсет". Старик Файнс увидел в нем то, что остальные не смогли или не захотели разглядеть, и только ему был обязан Адам своим скорым продвижением. Данный ему шанс Грегори оправдал слихвой, чем снискал уважение среди других агентов, хотя и без обыкновенной зависти не обошлось – конкуренция была серьезная. Как бы то ни было, к двадцати восьми годам Адам добился того, о чем не мог и мечтать, будучи подростком: после смерти матери, отец горбатился на трех работах, а в свободное время спал или пил. К моменту как Грегори исполнилось семнадцать, Кайл Джеймс Адам уже был потерян для общества. Он пил беспробудно, без устали, столько, сколько до этого работал. Неизвестно, когда он заметил, что его сына нет дома; вероятно, к тому моменту Грег уже покинул родной Клаксон и пересек границу штата. Уехать в соседний, такой же унылый город, парню было мало. Его манили огни Гленнбурга и Ллойстона, высокие стекляшки небоскребов и лабиринты улиц и переулков, в которых так нетрудно было затеряться.
Грегори не боялся перемен, наоборот: мысль, что ничего не будет иначе, что он застрянет в мутном болоте окружавшей его на тот момент действительности, что все это так и будет продолжаться, пугала его до чертиков и одновременно придавала сил и надежды все же вырваться из душившего его круговорота. Грегори вырвался, ему удалось. В день своего восемнадцатилетия он собрал рюкзак и вышел за дверь, не оглядываясь. Прощание с родными местами не стоило затягивать, если он не хотел, чтоб его нашли. Автобус увозил его прочь от прошлого, и, глядя в замызганное окно, Грег думал, что никогда – больше никогда – сюда не вернется.

+++

Current music: God Is An Astranaut - Suicide By Star

– Джошуа, ты не должен.
– Нет, должен, Портер, - в который раз повторил Джо, – сам же говорил. А теперь ты хочешь, чтобы я передумал? Оставил все как есть?
Джошуа со скрипом отодвинул стул, поднимаясь. В сумке не должно было быть ничего лишнего – только необходимое. Карты, смена белья, зарядка от старенькой Нокии, бритва и пара сотен баксов, свернутых в тугой жгут. Все на месте. Ничего лишнего. Бумажный пакет он уложил на самое дно, прикрыв другими вещами, и застегнул молнию. Джош поморщился, почувствовав, что Портер ринулся преградить ему путь.
– Нил. Я вернусь через пару недель. Хватит.
– Ты только вышел и опять, да?
– Не "опять", – вздохнул Джо. – Я уже устал повторять. Ты же дождешься? – уже мягче добавил он.
Нил Портер подумал, что будь у него выбор, он был бы понастойчивее. Стоило только пожелать.
– Куда я денусь. Ты... только возвращайся, ладно?
Джошуа хмыкнул и ответил:
– Куда я денусь.

Его "железяка" еле тащилась, подскакивая на каждом ухабе с таким жалобным лязгом, будто была готова в любой момент заглохнуть и развалиться на куски. Джошуа досадливо хмурился, но упорно гнал по хайвею, периодически сверяясь со знаками. Он не боялся превысить скорость – главное вписаться в поворот. Времени оставалось все меньше и меньше, а терять драгоценные минуты казалось непозволительной роскошью. Конечно же, Джош преувеличивал, спешка была ни к чему, но новое знание гнало его вперед, заставляло прибавлять газу и нетерпеливо поджимать губы, ожидая, когда поднимется шлагбаум на железнодорожном переезде.
Кажется, Нил не хотел, чтобы он ворошил прошлое, хоть и не говорил прямо. Ободряюще улыбался, мол, нужно поступать по сердцу, но о справедливости не заикался. Справедливость его не волновала, в отличие от самого Джошуа.
Они не сразу стали переписываться, прошло полгода или месяцев восемь, прежде чем Нил Портер, сосед и друг детства, написал Джошу первое письмо. Он хотел знать все, он поддерживал, как мог, окружая незаметным и ненавязчивым участием того, с кем с трех лет не расставался более чем на пару дней. Теперь же разлука грозилась быть долгой; десять лет – большой срок. За это время женятся, детей заводят, умирают, рождаются заново... Мало ли что может произойти за десять лет?
Джош в уме приравнял этот срок к одному страшному дню. Дню, который отнял у него настоящее – и будущее. Поначалу все казалось нереальным, абсолютно невозможным, уму не постижимым! Осознание наступило в один миг, и этот миг разделил жизнь Джошуа на до и после тюрьмы.
Десять лет стали для него адом – бесконечно длинным мгновением полного хаоса, в котором не было места привычному укладу прошлой жизни. Восемнадцатилетним парнем он перешагнул порог места, ставшего его единственным домом на долгие десять лет. Другого дома он больше не знал.
Приговор суда стал для Джошуа последней каплей. Все произошедшее в тот месяц было настолько страшным, что эта новость его уже не удивила – жизнь молодого парня летела под откос с ужасающей скоростью, мозг отказывался справляться с перегрузками и в какой-то неопределенный момент просто отключился. Находясь в странном оцепенении, Джош остался безучастным ко всему, что происходило в последующие несколько дней, двигался, будто плохо отлаженный механизм, послушно ел, когда заставляли, совсем не спал и попал в место своего заключения осунувшимся, посеревшим, словно вмиг выцвел, и от него осталась лишь неясная, смазанная тень.

Портер позвонил, когда Джош как раз остановил машину у заправочной станции.
– Где ты едешь?
Голос друга звучал глухо, как из бочки, Джош почти его не расслышал.
– Что? Аа, на выезде из Каргоу.
– Ясно, – сказал Нил коротко и замолчал.
– Тебе не стоит... я сам наберу. Давай, – Джош нажал отбой и сунул трубку в карман рубашки.

Current music: Phillip Phillips - Homе

В мотеле "Севен дотс" Джош сразу подошел к доске объявлений, она нашлась прямо у входа: помимо разномастных рекламных листовок там было и то, что он искал. Невзрачная записка с парой строчек на сероватой бумаге сообщала: "Жильца, нашедшему бумажник в баре "Циркуль", просьба вернуть за вознаграждение". Джош хмыкнул и повернулся к небритому мужчине в кресле, за спиной которого висели ключи от номеров и выцветший календарь трехлетней давности.
– Где тут "Циркуль"?
Мужик и бровью не повел.
– Эй, ты хозяин? – уточнил Джо.
– Селиться будете? – хрипло перебил тот, не отрываясь от газеты.
– Мне без надобности. Так где этот бар?
– Надобность появится, это я тебе точно говорю. Осталась одна комната с горячей водой. Потом спасибо скажешь. – Хозяин небрежно кинул ключ в сторону Джоша, и тот поймал, благо на реакцию жаловаться не приходилось. – С тебя тридцатка.
И уставился выжидательно.
"Хрен с тобой".
Джо выудил из кармана пару помятых купюр и протянул мужику. Тот тут же их припрятал и с равнодушным видом добавил:
– Направо до конца улицы, там через калитку во двор повернешь. У стойки спросишь Санту.
Джо не заметил, как успело стемнеть, так что пришлось напрячь зрение, чтоб не пропустить указанную калитку, но все оказалось проще, чем он думал. Скромная вывеска со схематично нарисованным циркулем сообщала, что он пришел по адресу, и, толкнув железную дверь, Джош ввалился в полупустой зал. Сизый дым медленно вился над столиками (видимо, вытяжки включали только, когда бар был битком), на фоне какой-то вяленькой кантри-песни то и дело был слышен стук бильярдных шаров да грохот полных до краев кружек о стойку. Джош подсел скраю, попросил пива, и как только запотевшая бутылка появилась перед ним, кивнул:
– Где найти Санту?
Немолодой бармен в белесой жилетке бегло оглядел его и отвел глаза, потянулся за бокалом.
– Не появлялся.
– У меня полно времени, - Джош отхлебнул пива и зажмурился от удовольствия: холодное, супер. – Подожду.
Мужчина не отреагировал, продолжая полировать бокал тряпицей.
Спустя полчаса и еще одну опустевшую бутылку пива, Джош поднял глаза на бармена и проследил за его взглядом: только что вошедший мужчина оглядел зал и уселся за дальним столиком.
– Повторить?
Джош покачал головой и выложил на стол двадцатку.
– Удачи, мистер.
Мужчина был один и еще не успел сделать заказ. Джо скользнул на соседний стул и не стал тянуть резину:
– Вы Санта?
Черные короткие волосы с проседью, небритые щеки, мешки под глазами, морщинистый лоб – мужик явно любитель промочить горло. Одет в джинсы и серую рубашку, на руке часы и обручальное кольцо – ничего особенного.
– Зависит о того, во что ты веришь, - протянул он и сделал знак бармену.
– Я верю Кукловоду, а он обещал свести меня с нужным человеком.
Принесли две порции виски. Джош проследил, как перед ним вырастает стакан, но и не подумал притронуться к нему.
– Да, мне говорили о тебе. Джон, вроде? Ну да, – крякнул он, прочищая горло, – тот, что семейку свою замочил, кажется... Ну да ладно. Есть у меня тебе подарочек.
Человек, назвавшийся Сантой, не обратил внимания, как дернулся Джош. Тот, правда, сделал глубокий вдох и быстро взял себя в руки. Лишние нервы ни к чему, поэтому Джошуа просто кивнул.
– Сколько?
Мужчина криво улыбнулся.
– Ээ-нет. Мне твои деньги не нужны, а вот дельце найдется.
Джош напрягся. Еще этого ему не хватало.
– Я не наемник. Так что давай, как договаривались...
– С тобой мы вообще не договаривались, парень, – прошипел Санта. – А вот Кукловоду ты кое-что задолжал.
Джош на секунду прикрыл глаза, выравнивая дыхание. Это ничего... Ничего.
– Что за дело? – голос почему-то охрип.
– Ничего сложного. Сядешь в тачку, отвезешь по адресу, дождешься, когда заберут груз, и свободен.
Колебаться было некогда, пришлось соглашаться. Санта скупо улыбнулся.
– Завтра в девять синий Эскорт, Парк-Лэйн двадцать один. Отвезешь вот сюда, – мужчина подвинул картонный подстаканник ближе к Джошу, тот накрыл его ладонью, – около одиннадцати должны будут забрать. Тачку сбрось, где сам хочешь. Кукловод сказал, ты смышленый.
На откровенную ухмылку Джо никак не отреагировал.
– Отдашь после? – уточнил он.
– Оставлю у Ларри в "Севен дотс". Сюда больше не приходи.

God Is An Astranaut - Suicide By Star

Добраться до номера хотелось страшно. Маленький, тесный, но хоть без клопов и с горячей водой – после камеры такие нехитрые условия покажутся раем на земле. Джош скинул сумку с курткой на стул и проверил замки и окна: хлипкие защелки едва ли могли защитить от угрозы, но с другой стороны, перемахнуть через подоконник и оказаться на пожарной лестнице ничего не стоило, к тому же, иметь пути отхода не будет лишним.
Душ сделал свое дело; напряженные мышцы постепенно расслаблялись, и Джош успокаивался. Не хотелось, чтоб какие-то мелкие помехи отвлекали его от главного. Плевать, выполнит последнее задание для Кука и получит, что ему необходимо, а там...

... Вытри сопли, парень. Слушай Кука и мудак Хассе перестанет на тебя скалиться... они только тявкают, Мак. Мак? Эй, ...

Вдох, выдох. От тихого голоса воспоминаний мерно застучало в висках, и снова заломило запястье. Срослось неплохо, но порой давало о себе знать. Джо последний раз потер лицо и повернул кран. Маленькое зеркало над раковиной запотело, и даже проведя по нему кулаком, Джош не увидел ничего кроме размытых очертаний. Может, и ладно. Вряд ли он стал выглядеть лучше. Наскоро обтерев тело, мужчина накинул вмиг ставшее влажным полотенце на голову – подсушить отросшие волосы. Последний год в тюрьме он не стригся, так что успел обрасти; чем длиннее становились пряди, тем сильнее вились, и теперь почти достигали плеч. Харви, старшой, все посмеивался, мол, как девка. "Даром, что Кук на кулак не намотает".
Джошуа вернулся в комнату, надел чистое и вытянулся на кровати. Он чувствовал себя уставшим, хотя тело расслабилось в теплой воде. Усталость поселилась в нем намного глубже, залегла складкой поперек лба и тяжелыми тенями под глазами. Его дыхание было спокойным, и он прислушивался к нему, отвлекая себя от мерного скрипа кровати этажом выше. Стоны то становились громче, то затихали, и Джош гадал – все? – но они возобновлялись. Рука легла на пах, слегка сжала, но расстегивать штаны не спешила. За десять лет он отвык от дрочки и редко возбуждался, поэтому ограничился и этим. Он не хотел. Не хотел давно и не тяготился этим. Хотя иногда, в моменты редких приступов ностальгии по беззаботной юности Джош отпускал себя: память услужливо подкидывала кадры яркими вспышками, и его член чуть напрягался. Короткие поцелуи-укусы, пальцы, впивающиеся в волосы, горячее дыхание на двоих... они долго не позволяли себе большего. Кадр сменялся, и Джош, резко выдыхая, почти чувствовал тонкие прохладные пальцы, трогательно-нежно – впервые – трогавшие его там. Они изучали друг друга, изучали себя, и это было так давно, черт возьми, но никак не хотело стираться из памяти. Даже Хассе с Бламфишером стерлись, даже смех Кука и его собственные сопли, смешанные с кровью, стерлись почти полностью, а вот эти полудетские шалости – нет. Да и на стояк в четырнадцать лет было грех жаловаться. А теперь вот...
Скрипы-стоны, наконец, поутихли, и Джош отогнал от себя мысли о далеком прошлом, но на их место явились другие: о Хассе тоже вспоминать не хотелось, однако, возникшее перед глазами лицо Джереми уходить не желало. Первые годы он снился ему чуть ли не каждую ночь, и Джош прекрасно понимал, почему. Парнишка был его одногодкой, не продержался и пары недель. Сначала лазарет, а вышел – двух дней не прошло, как Хассе его прижал. Юный и неопытный Джош за свою короткую жизнь никогда не видел такой чистой, бешенной, концентрированной ненависти к другому человеку. Казалось, эта сумасшедшая ненависть жидкой смертью текла в жилах Хассе, и он неизбежно заражал безумием каждую из своих шавок.
Джошу МакКилэму повезло, его забрал Кук, а вот Джереми – нет. За него заступиться было некому. И Джо прекрасно понимал, что на его месте мог быть он сам.
Сон пришел быстро, и, просыпаясь утром, Джош был благодарен, что ни Хассе, ни Джереми не явились ему ночью ни разу.


Разбудил его очередной звонок от Нила. Чего он хотел, Джош не понял, тупо уставившись на трубку, источавшую лишь помехи. Перезванивать он не стал, времени до его "прощальной акции" оставалось не так много. Перекусить не успеет, а вот умыться и добраться до Парк-Лэйн – в самый раз. Ничего, не развалится, без завтрака-то.
Сумку он брать не стал, только отпихнул ногой под кровать, не сразу вспомнив о том, как там, должно быть, пыльно.
В девять он был на месте. Темно-синий Форд действительно стоял там, где и сказал Санта, – напротив дома двадцать один. Наскоро убедившись, что не слишком бросается в глаза среди мамашек с детьми, коих и не оказалось, он как ни в чем не бывало направился к машине. Дверца легко поддалась, и Джош, напоследок обернувшись, уселся на сиденье. Ключи нашлись под козырьком, как тот и предполагал; по прикидкам, дорога не должна была занять более часа, но на дело Санта и Кук отвели ему аж два, видимо, на всякий случай.
Или он чего-то не знает.
Выворачивая на дорогу, Джош неустанно следил за зеркалами – ведь, "кто предупрежден..."; однако, ничего не заметил.
Более получаса он ехал через промзону, пока не выбрался к докам. Вот, где кипела жизнь: разномастный народ шатался туда-сюда, перекрикивались рабочие, разгружались и загружались контейнеры. Джош припомнил пометку на подстаканнике: "G115, подъезд со юга, ждать до 11 и уезжать". Указанное место нашлось не без труда – ряды абсолютно одинаковых контейнеров сбивали с толку, но Джош справился, заглушив мотор в тени железного бока одной из махин, и стал ждать. Никто не показывался до 10:50, и МакКилэм успел дважды пройтись тряпкой по большинству поверхностей, просто, чтоб потом было меньше мороки. Мелькнула тень, другая, – Джош проверил зеркала, и точно: "трое из ларца" направлялись к нему и вскоре замерли у багажника. Джош продолжал следить за ними в зеркало заднего вида, стараясь не привлекать внимание и не рассматривать их лица. На несколько секунд троица исчезла из виду за открывшимся багажником, но тут же появилась снова. Не оборачиваясь, рослые ребята удалялись от Джоша, держа в каждой руке по сумке. Дождавшись, когда они скроются за поворотом и досчитав до тридцати, Джо медленно тронулся, раздумывая, как теперь избавиться от ненужной тачки. Выкручивая руль по направлению к очередному контейнеру, он заметил, как от железного монстра на самом краю платформы отъехал погрузчик, и решил, что лучшего шанса все равно не будет.
На то, чтоб заехать в контейнер, судорожно пройтись тряпкой по рулю, рычагу передач и ручкам, накрыть машину удачно подвернувшимся брезентом, ушло не более минуты, а через три он уже бодрым шагом следовал к выходу с доков. Едва он успел скрыться за поворотом, как послышался протяжный вой сирен.
Сердце пропустило удар. Джош судорожно сжал кулаки и грязными проулками добрался до мотеля. Солнце было в зените, но стоило поторопиться. Хозяин не обратил на него никакого внимания, и Джош свернул на лестницу.
Рисковать шкурой он не собирался, поэтому решение забрать сумку и свалить подобру-поздорову из этого района счел вполне обоснованным. Здесь он уже достаточно примелькался, чтоб его смогли опознать, а привлекать внимание – самое последнее дело.
Сворачивая в очередную подворотню, Джош вспомнил, что "подарочек" у Ларри так и не забрал. Ладно, успеет еще, сейчас надо убраться... Только куда?
Нил ответил через несколько долгих гудков.
– Портер.
– Джош? Я звонил тебе у...
– Портер, мне нужна помощь, – перебил его МакКилэм, – кто у тебя в Ллойстоне? Мне, – в трубке зашуршало, – надо пересидеть, Нил. Сейчас. От кого ты брал инфу?
– Фарлон-драйв, 5, квартира сто два, это на западе. Я предупрежу.
– Там надежно?
– Езжай прямо сейчас, Джош, тогда...
Джошуа нажал отбой, не дослушав, и убрал телефон в карман рубашки. Было ли правильным брать такси? Достоверно никто не сказал бы, но то, что быстрее – это однозначно, а сейчас ему как никогда хотелось поскорее добраться до безопасного места.

+++

Current music: MOGWAI - emergency trap

– Эй, Нил! Попробуй, догони! – он слышит окрик Джоша, но новенький серебристый велосипед едет слишком быстро, Нил знает, что ему не догнать. Нилу всего восемь, бежать наравне с мощным байком за двумя десятилетками ему не под силу.
– Не догонишь, хахаха! – доносится до него громкий смех Грега, как всегда устроившегося на багажнике позади Джошуа.
"Не догоню", думает Нил в который раз, но продолжает бежать из последних сил, зная, что вот-вот красная майка Грега скроется за поворотом на Ист-Вэлли.

Звонок от Джоша застал Портера выходящим из душа. Наскоро вытерев руку о полотенце, он подхватил трубку и уселся на прохладный подоконник в кухне.
– Джош? Я звонил тебе утром.
Джош не слушал. Ему нужна была помощь, и Нил быстро уловил нервные нотки в голосе друга.
– Езжай прямо сейчас, Джош, тогда... Тогда, может, еще застанешь его, – договорил он гудкам на том конце.

Рука сама потянулась к пачке, чиркнула зажигалка. Портер прислонился голой спиной к окну, и оно приоткрылось, впуская прохладный воздух. Откинув голову, он медленно выдохнул дым, скользя взглядом по трещинам на потолке; они напоминали ему его собственные ладони – тонкая сетка, ломаные линии. Нил чувствовал, как капли с волос скатываются по голой коже вниз; он вышел из ванной, как был, не успев прикрыться, и теперь с него натекло – на старом паркете образовалась небольшая лужа. Но об этом Портер волновался меньше всего.
Сигарета медленно тлела в пальцах; Нил набрал номер и поднес трубку к уху.
– Он едет к тебе. Да. Даже так? Тогда отправь... Да. Спасибо, детка.
Телефон лег обратно на подоконник рядом с бедром Нила.

– Эй, Нил!.. Попро... дого...
– Джо-о...ш... Ха... без ...ние?
Голос доносится сквозь время, искажается, мальчишки повзрослели – они делят совсем другой секрет.
Краски смазываются, акварелью застлало глаза. Красная майка; на ее фоне белая кожа рук выделяется ярким контрастным пятном.
– Уже можно...
– Джош?..
– ...не узнают.
Капли стекают по коже, горячими, злыми дорожками деля лицо. Назад, шаг, два... три... бежать. Не видеть. Забыть. Не знать.

Портер посидел так еще какое-то время и, наконец, отвел глаза от испещренного морщинами потолка. Он перевернул руки ладонями вверх и с удивлением увидел пару капель, упавших на пальцы. По инерции потянулся смахнуть с ресниц...
"С волос", вдруг осознал Нил.
Он прикрыл глаза лишь на пару секунд, но этого оказалось достаточно, чтоб вернуть самообладание.

+++

Current music: Nothing but thieves - Graveyard Whistling

Эм встретила его в чем-то по-летнему легком, голубом. Длинные темные волосы мягкими волнами спадали за плечи, девушка с улыбкой откинула непослушную прядь назад.
– Ты сегодня долго. Я ждала тебя к восьми, - тон ее звучал чуть укоризненно, но глаза искрились смешинками.
– Прости, Эм, задержался.
– Знаю все, что ты скажешь, - рассмеялась она, пропуская его в прихожую, – даже не пытайся оправдаться.
Грег поставил кейс и потянулся к ней, поцеловать; Аманда подставила щеку и отступила на полшага.
– Вино будешь? Или тебе пива?
– Вина, наверное... Спасибо, Эм. Ты золото, – он разулся и подхватил бокал из рук расторопной девушки.
В комнате горели бра и торшер у кресла, так ненавистного Грегу. Он сам вряд ли отдавал себе отчет в этой иррациональной неприязни, тем не менее обходил его стороной.
Аманда присела на диван рядом с ним, удобно устроившись в подушках, отпила из бокала и, вроде бы невзначай, заметила:
– Выглядишь уставшим. Тебе же доплачивают за переработку?
Грег оценил шутку.
– Да, и премии я тоже сам себя лишаю раз в квартал – для профилактики... Слушай, Эм, – он взял ее за руку, и неожиданно для себя Аманда вздрогнула. Грегори заметил отблеск растерянности, промелькнувший в ее глазах, и продолжил:
– Давай, мы не будем о моей работе и прочем? Веришь или нет, мне этого и вне твоей квартиры хватает.
Аманда моргнула так, будто не сразу поняла, о чем он говорит. Она явно ожидала чего-то другого, и Грегори вдруг показалось, что он знает, чего именно, поэтому он спросил, резко меняя тему и сведя брови:
– Тебя же устраивают наши отношения?
Девушка как-то скованно выдохнула, но тут же тихо рассмеялась.
– Ты такой душка бываешь. Заботливый... – она не договорила, и мужчина уточнил, поняв, что она собирается обернуть все в шутку.
– Я серьезно. У меня непростая работа, и времени свободного не бывает, но я...
– Но ты находишь его для меня, и этого мне достаточно. Правда, Грегори, – она сжала его пальцы и подняла полный решимости взгляд. – На большее место в твоей жизни я не претендую. Не понимаю, почему ты вообще об этом заговорил.
Грег и сам не знал, что его дернуло поднять такую щекотливую тему. Но после ее ответа недоумение от собственного поступка сменилось благодарностью к Эм и... облегчением? Боже. А заяви она, что надеется перевести их связь на новый уровень, сменить статус любовницы на более официальный, то что бы он сделал тогда? Почувствовав себя неуютно, Грегори залпом осушил свой бокал и опустил глаза. Нужно было как-то отреагировать – пауза затягивалась.
– Ты права, не стоило.
Девушка поднялась и направилась в сторону кухни, вскоре вернувшись с бутылкой вина.
– Мы давно знакомы, мой дорогой, и не надо думать, что я чего-то не понимаю.
Алая струйка наполняла его бокал, и, завороженный, Грег наблюдал за ней. Эм продолжала:
– Мы давно знакомы, факт, но, тем не менее, я почти ничего о тебе не знаю. Очевидно же, что ты не зря не пускаешь меня в свою жизнь. И поэтому я не настаиваю.
Аманда произносила эти слова без усилия, легко, будто и вправду так думала. Грегори почти поверил, но все же ее уверенность казалась напускной, словно она действительно все понимала и давала ему шанс оставить решение за собой, сохраняя пути отступления и не теряя лицо.
Грег внезапно взглянул на нее совсем по-другому – несомненно, только благодаря своей мудрости Аманда задержалась рядом с ним так надолго. Она не давила на него и не требовала внимания, позволяя Грегу дать ей лишь то, что он сам пожелает. Теперь он осознал, что эта женщина при желании могла бы применить хитрость и получить его всего с потрохами, но предпочла другой подход, и он снова испытал чувство благодарности. В то же время Адам задумался, а что он сам знает о ней? Мысль заставила его вспомнить все мелочи, о которых Аманда в тот или иной момент упоминала.
О детстве она молчала, или же просто не приходилось к слову? Да и вообще о прошлом они не разговаривали. Возможно, оттого, что сам Адам не спешил делиться тайнами и демонстрировать своих демонов? Наверное, они в этом были похожи. Он знал, что она родилась не здесь, а переехала несколько лет назад после окончания учебы. Грегори задумался, силясь вспомнить, где она работает, но ничего не пришло на ум. Только то, что это как-то связано то ли с ценными бумагами, какими-то активами, то ли с финансами... Точнее он сказать не мог. Это он не слушал или она не говорила?
Она любила вино, пастельные тона и быть сверху – это он знал наверняка. Не так много, да? Грегу удавалось моментально расслабиться, придя к ней очередной раз, и припомнить, о чем они вообще разговаривали за эти годы, он не смог. Но совершенно точно, он не смог бы ее обидеть – такого отношения она не заслужила.
– Ну раз мы со всем разобрались, может, перекусим и ляжем? – Эм снова поднялась, оставляя Грегори наедине с его размышлениями.
– Да, давай, – кивнул он и добавил, – я останусь сегодня?
Аманда замерла на мгновение, занеся руку над тарелкой, но быстро справилась с собой и согласилась.
– Конечно. Ведь завтра суббота. Если тебе никуда не нужно.
Грег покачал головой, но вспомнил, что она не может его видеть.
– Нет, так что... я могу и остаться.

Утром Аманда проснулась рано несмотря на то, что легли они глубоко за полночь. Будить Грегори, явно вымотавшегося за неделю, она не стала. Аккуратно сложив разбросанную впопыхах одежду, девушка отправилась было в душ, но тут из прихожей до нее донеслась тихая мелодия. Видимо, позабытый телефон так и остался на тумбочке.
Номер был ей знаком, и она быстро ответила, оглянувшись на дверь спальни.
– Да?
– Он едет к тебе.
Эм судорожно вдохнула и прикрыла трубку ладонью.
– Сейчас?
–Да. Кажется, ему надо пересидеть, или вроде того.
Аманда промолчала, и голос на том конце уточнил:
– Ты не одна?
– У меня Грег... я...
– Даже так? Тогда отправь...
– Я знаю, ты же сто раз говорил... Но знай – на этом все. И я больше тебе ничего не должна.
– Да. Спасибо, детка.
– Прощай, Нил.

+++

Яркое полуденное солнце отражалось от стекол зданий, ослепляя бликами, и Джош упрямо смотрел на свои колени и сцепленные в замок руки. Рядом лежала сумка, потрепанная, пыльная, но купить другую ни разу не приходило ему в голову. Таксист попался на редкость молчаливый – то ли понятливый, то ли просто не в настроении для бесполезного трепа. На просьбу доставить его чуть ли не на противоположный конец города тот только кивнул и дал газу; Джош едва успел захлопнуть дверь и усесться. Город проносился мимо сначала однотипными серо-коричневыми блочными шестиэтажками еще довоенной постройки, а едва они свернули в центр, так и вовсе запестрил многообразием форм и содержаний. Яркие лавчонки должны были манить запахами, обещая гастрономические чудеса, будь то новомодная пекарня или сдержанная кофейня; пурпурная облицовка Сакстон-центра дерзко выделялась среди похожих друг на друга как две капли воды бутиков, коль скоро они въехали на Джексон-авеню и в воздухе явственно повеяло роскошью.
Экономический центр штата не прельщал Джошуа разнообразием и показушной дороговизной. Угловатые постройки казались ему напыщенными, агрессивными, почти бессмысленными нагромождениями; вздыбленные, они пугали его, будто старались задавить резкими линиями и тяжелыми конструкциями непривыкшего к подобному антуражу молодого человека.
Ему было всего двадцать восемь, а он чувствовал себя старым, уставшим и бесполезным, инородным телом, попавшим в чужеродный мир материального. Он бы не стал выходить из машины, даже не подумал бы оставаться в подобном месте, и было трудно вообразить, что он мог бы стать частью этого.
Встав в обычную для полуденного Ллойстона субботнюю пробку, машина медленно нагревалась. Горячий металл, в отличие от Джоша, был здесь к месту, а вот парень нервничал: ограниченное пространство оставалось для него проблемой. Хоть он и успел привыкнуть к вынужденному заключению в бетонной коробке, делить ее с другими осужденными, но, выйдя на волю, он старался избегать даже намека на замкнутое пространство. Запах пота водителя и духота не оставляли Джошу ни единого шанса противиться напрашивающейся аналогии, тем не менее, выйти из машины и попасть в этот ад из стекла и бетона он счел худшим из зол. Да и города он не знал, поэтому лишь сцепил зубы и постарался набраться терпения. Ему казалось, что ехать оставалось не так уж и далеко, а там уже он выдохнет и сможет успокоить нервы.

+++

И вот я вижу – ты смотришь, наблюдаешь. Меня трясет, и схвати кто меня за плечи, я б без труда вырвался. Почти в припадке, я за себя не отвечаю, веришь? Нет, ты стой, стой рядом.
Веришь?
Я – верю. У меня другого нет, не было и не будет.
Ты не обвиняешь. Сдерживаешься.
И, наблюдая за тобой удаляющимся, я будто соблюдаю пост, едва молю о прощении.
У меня не более часа. Я подхвачу сумку и сбегу, и некого винить. Просто – один выдох, "прощай".
Ты нихера не знаешь, да?
Не обвиняешь. За то, что избегал. Притворялся. Не говорил. Ни хера не вступился, да? Кого ты обвиняешь? Что я несу? – Чушь. Я помню твои руки и гребанную рубашку, неизменное "под шафе" – три глотка из фляжки, мне даже этого было слишком.
– Спрячь. Правда, нам влетит...
– Прорвемся, солдат.

...

Его руки. Привет, нас двое.
Первый раз я не забуду.
– Я покажу тебе. Ты только молчи.
Пальцы, не грубые, но и ласки в них никакой, только напор и желание удержать, сдержаться самому – на пару минут, пока не накроет с новой силой, такой, которую уже не перетерпеть.
– Ясно? Молчи.
Я начинаю понимать, что происходит, и накатывает, по полной, страх и ужас, неверие, хочется сопротивляться, но сил нет.
"Все это не со мной".
Я сбегаю, когда все кончается, но не сразу. Взгляд буравит, я чувствую его на себе, пытаясь собрать себя по кусочкам, и в голове стучит: "Не со мной".
Самообман работает день или два, а потом приходит осознанием – грязь, стыд, неловкое ощущение себя в чужой власти, подневольное; я хочу бороться, но каждый раз оно повторяется, как дурной сон. Меня перестают пугать боль и отчаяние, то, что со мной происходит, и приходит страх другого рода:
"Скажешь кому – все узнают твой секрет, парень. Хочешь, чтоб все они узнали твой секрет? Знаешь, как после этого будут на тебя смотреть? Хочешь их жалости? Презрения? Не обманывайся, если и поверят – это все равно останется с тобой, только много хуже, ясно? Придешь в среду, пока их нет. Я покажу, какой ты. Хуже меня в твои годы".
И я шел, шел, каждый раз шел. Такого и врагу не пожелаешь, будь он у меня, – закрыть глаза, сдержать отвращение, запрятать поглубже, и никогда никому не показывать. Это когда-нибудь да кончится, я придумаю... что-нибудь придумаю.
То, чего я лишился, будто впитывалось в землю, пускало корни, заставляя думать, что это никогда не прекратится; он подчинил меня, но я все еще верил, что смогу сбежать, избавиться, забыть и стать снова собой.
Он словно почувствовал.
"Что, думаешь, сможешь? Смотри на меня, парень. Только попробуй выкинуть какой фокус, и знаешь, что произойдет? Мне придется перестать заменять его тобой, а Джош, думаешь, он будет так послушен? Кто знает, к чему придется прибегнуть... Ну что, рискнешь, парень? Проверишь меня? Я так и думал... А теперь иди сюда и сними эти блядские тряпки, мне уже надоело смотреть".

Грегори подставил руки под струю, умылся раз, другой. Вода стекала с подбородка быстрыми каплями. Прохладная ткань полотенца мягко легла в руки. Хотелось смыть с себя ночные видения, избавиться от настойчивых воспоминаний, но, казалось, все тщетно: унять их не было никакой возможности. Он не снился ему уже пару лет, а тут такое... да еще и Эм рядом. Почему сейчас? Грег судорожно выдохнул, не поднимая глаз на зеркало ванной, и повесил полотенце на прежнее место.
Она не проснулась, значит, может, и не заметила? Было бы хорошо. В самый гребаный раз. Когда он заглянул в спальню, она так и лежала – тихо, и головы не повернув. Одеяло было сбито, но все же прикрывало ее по пояс. Грег хотел было поправить, но передумал, улегся рядом. На часах было слишком мало, а предрассветные сумерки манили последним сновидением.
Грегу снов не хотелось. Хотелось устроиться, схорониться, изгнать из мыслей своего демона – того, благодаря кому он и оказался в итоге здесь. Сделал его, слепил, как из глины, сжег и оставил дымиться, и если бы не Грег, то и другие... возможно. Возможно, и Джош...
Грег зажмурился неистово, будто навсегда; он считал до ста, замедляя бег времени в голове. Действенный способ – не овец же, в конце концов. Сон все же пришел, подмяв под себя сомнения и неприятные всполохи кадров, что так и не явились прохладным дремотным утром.


+++

Эм готовила вафли. Их запах разнесся по квартире, будто призрак, растворился в воздухе. Грег повернулся неловко, сбил стакан с тумбочки.
– Проснулся? – голос донесся издалека, как сквозь вату.
– Да... – хрипло спросонья ответил Грег.
За ночь ноги запутались в намокшей от пота простыне, и встать казалось непосильной задачей. Грег не выспался, тело затекло, онемело. Сделав над собой усилие, он все же поднялся, скинул с себя майку прямо на пол и направился в ванную. Как и вчера, он не торопился осматривать себя в зеркало, лишь судорожно отер лицо и постоял, сгорбившись, минуту или две.
– Грег? Ты же позавтракаешь?
Она казалась взволнованной, а, может, сама куда-то торопилась; Грег не разобрался. Отперев дверь, он прямо-таки вывалился из ванной, в последний момент зацепив косяк.
– Иду, Эм... Иду. Секунду.
Аманда тревожно оглядела его снизу вверх.
– Все хорошо? Не выспался?
Грег, качая головой, уселся на стул.
– Ну ладно тогда... Кофе?
Не дожидаясь кивка, она налила чашку, по наитию добавила немного сливок и поставила на стол перед ним, даже глаз не подняв.
За это утро Грег сто раз пожалел, что остался. Каким надо быть идиотом, чтоб годами следовать привычке и изменить ей так неосторожно, по слабости?
Он избегал подобного утра неосознанно, будто чувствовал, что так будет правильнее. И вот теперь он, как школьник, неловко мялся на краешке стула в одном белье, раздумывая, как бы поуместнее извиниться и уйти.
Кофе, обжигающе горячий, заполнил паузу. Аманда стояла спиной к нему у стола напротив – делала сендвичи. Благо, ее занятость можно было счесть за передышку; Грегу другого и не нужно было. Он допивал кофе, исподлобья рассматривая ее тонкий темно-синий халат, явно накинутый впопыхах. Видимо, тоже недавно проснулась.
– Эм, спасибо тебе...
Громкая мелодия телефонного звонка прервала его, и Эм, обернувшись, с улыбкой кинула:
– Секунду, извини, пожалуйста. И кто только звонит так рано?
Грегори остался на кухне один. Короткое "Да?" донеслось до него, но больше ничего расслышать не удалось, хоть он и не старался напрягать слух.
Быстро допив, он вернулся в спальню и поспешил одеться. Надо было собираться, пока не поздно.
Аманда промелькнула мимо приоткрытой двери напряженная, будто что-то произошло, и Грегу не хватило храбрости уйти так сразу. Он вышел к ней на кухню, поправляя мятые манжеты, и спросил:
– Что-то случилось? Мне уйти?
Эм не ответила; облокотившись на столешницу, она замерла изваянием.
– Эм? Ты...
– Нет, знаешь... – она перебила его и повернулась всем телом мягко, спокойно, будто все действительно хорошо. – Доешь завтрак, ладно? Я просто... Нет. Ничего. Ешь?
Грег нахмурился, дернул штанины брюк и сел, потянулся за надкусанным квадратиком вафли.
Эм поставила перед собой остывшую чашку и устроилась напротив Адама.
Тишина показалась почти уютной, и вафли сделали свое дело: Грег расслабился, почти забыл о том, чтоб сбежать и запереться дома до конца выходных, решая, что делать с произошедшими в его сознании изменениями. Легкая паника, едва успев накатить, отступила.
И тут раздался звонок в дверь. Грег и Эм дернулись, но девушка, спохватившись, быстро поднялась, пробормотав что-то вроде:
– Да что ж такое... Прости.
Грег слышал, как отворилась входная дверь. Он в который раз почувствовал себя лишним; знал же, надо было уходить раньше.
Шаги не застали его врасплох. Он обернулся, ожидая увидеть Эм или поприветствовать гостя, а потом с достоинством удалиться, но то, что произошло, его поразило и заставило медленно подняться с места.
Эм вошла полу-боком, ведя за собой какого-то парня в темно-коричневой не по сезону теплой куртке, с немытыми волосами, прикрывающими лицо; парень держал в руке сумку и тихо выговаривал Аманде:
– ...уж извините, но он сказал другое.
Эм же, не теряя достоинства, стояла на своем, упорно уводя мужчину все глубже в квартиру.
– Конечно, он и не такое скажет, но ты же знал, на что шел? В конце-то концов, кидай вещи и проходи завтракать, не стой на проходе. Голоден, небось?
Патлатый, вопреки пожеланию девушки, отвел сумку за спину. Грег наблюдал, как тот делает шаг за шагом, как в замедленной съемке, своими пыльными ботинками пачкая ослепительно-белый паркет Аманды, поводит плечами и отводит волосы назад, заправляет за ухо. Кивает:
– Мэм.
– Сюда, господи ты боже, да оставь ты уже...
Грег так и застыл, неловко привстав.

Привычка заправлять волосы за ухо, оттягивать рукава новой неудобной рубашки и потирать скулу кулаком, когда мать отчитывала:
– Ну что за недоразумение? Ой, иди уже к себе, хватит гримасничать...
Виноватый, парень поджимал губы, но все же не мог удержаться от ухмылки, стреляя на мать искрящимися, смешливыми глазами:
– Мэм.
Мать же хохотала:
– Вот же! В сестру мою, не иначе! Иди уже, проказник, как на тебя злиться.
Его провожали сияющие взгляды довольной матери и лучшего друга.
– Грегори, еще молока? Аа, ладно. Иди к нему, – ее взгляд смягчался моментально, – только захвати печенье.
Грег срывался с места, на ходу крича: "Спасибо миссис Мак!", и уносился наверх в комнату друга, а миссис МакКилэм подпирала кулаком щеку и улыбалась, думая о своем.


Он изменился, не узнать. Тени под глазами, взгляд усталый, но удивленный, растерянный, будто он и сам не понимал, кого перед собой видит. Куртка – сколько ей лет? – топорщилась в плечах, джинсы истерлись в коленях, собрались складками. Грег заметил, как рука парня сжалась в кулак, дернув злополучную сумку. Гость неловко топтался на пороге кухни.
Эм не теряла времени даром.
– Это Грег. Я, пожалуй, переоденусь, а ты проходи. От него лишнего слова не дождешься, но ты не переживай.
"От меня?" подумал Грег.
"От него?" переспросил про себя гость.
Эм унеслась в спальню, и повисла тишина, в момент ставшая тяжелой и довольно неловкой. Грег смотрел на вошедшего, не отрываясь, заново узнавая черты, но с каждым мгновением все больше уверяясь в том, что не ошибся.
Джош изменился страшно, и осознание этого ударило Грега, как 220 вольт. Его передернуло, но он не отвлекся от рассматривания.
Что же с тобой стало, Джош? Сурово поджатые губы, морщинки вокруг глаз, будто он только и делал, что щурился или смеялся; скорее первое. Посеревшая кожа, губы, как у мертвеца, хоть Грег таковых и не видел, только воображал. Сутулые плечи, легкая тень ресниц; пусть он стоял недвижим, но явная, притаившаяся во взгляде решимость, – Грег заметил ее и отступил. Кто бы осудил его за испуг?
Джош же не сделал больше и шага. Спустя секунду, он лишь ухмыльнулся своим мыслям да закинул сумку на плечо:
– Ну привет. Мне показалось, или обещали завтрак?
Грег продолжал стоять в неловкой позе как истукан, но с последней репликой Джошуа отмер и заговорил.
– Бог мой. Завтрак... да. – Он сделал движение навстречу, но остановился, взъерошил темные волосы и снова уселся на стул.
– Тут вафли и... кофе. Ты же будешь кофе?
– Без изысков. Я не придирчив.
Грег схватил кофейник и подставил чашечку Эм, даже не подумав встать за новой. Джош сидел тихо, ожидая, когда Грег закончит. Он заметил, как у того дрожат пальцы, но смолчал, наблюдая с тихим удовлетворением. Из раздумий его вывел голос Грега:
– Не думал, что вы можете быть знакомы.
– Мы? – переспросил Джо, поворачивая кружку ручкой к себе.
– С Эм. Совпадение не бог весть, но все же.
Джош уставился на него во все глаза, и уточнил:
– Мы с ... Эм? Первый раз ее вижу.
– Тогда почему... – начал было Грег, но споткнулся, не договорив. Диалог показался ему в крайней степени бестолковым. – Так вы... Хм. Тогда как ты здесь оказался?
Улыбка Джо показалась Грегу знакомой, но лишь частью той яркой вспышки, что он помнил. Все же в двенадцать, пятнадцать он улыбался иначе, чище что ли, без стеснения. Теперь же улыбка казалась более хищной, нетерпеливой, не злой, но какой-то... дикой?
– Один знакомый посоветовал к ней обратиться. А что, зря?
Грег не понял, лишь наклонил голову, пытаясь узнать в старом друге того, кто был ему так дорог.
– Нет, Аманда прекрасный человек. Если советовали, то она наверняка поможет.
Их прервал звук шагов и спокойный голос вошедшей девушки.
– Ребята, вы простите, но мне пора. Надеюсь, вы тут все доедите.
Джош нахмурился, отставляя чашку, а Грег лишь выдохнул облегченно:
– Да, мне тоже пора.
– Это хорошо! Но есть кое-что, – она перевела взгляд с Грега на Джо и обратно, – присмотришь за парнем?
Грег недоуменно вскинул брови, собираясь, что-то сказать, но быстро передумал, не сказав и слова, только неопределенно махнул рукой.
– Вот и славно, – продолжала Эм, – вы же вроде знакомы... Джошуа, да?
Джо кивнул.
– Придется тебе провести время с ним, – Аманда поправила лацкан пиджака и подхватила кейс. – Грег тебя не обидит, только проследи, чтоб запер, хорошо? Все, пока. Брось ключи в горшок сто первой. Спасибо!
Она подмигнула парням и испарилась, легко прикрыв за собой дверь.

Current music: Placebo - The bitter end

Они остались вдвоем. Никто из них не представлял, что говорить после стольких лет, однако, Джош все же подал голос:
– Вот мы и встретились.
Грегори поразился холоду, проскользнувшему в голосе старого друга. Джош выглядел спокойным, но каким-то напряженным, будто выжидал, одним словом – хищник, готовившийся к прыжку.
– Десять лет прошло, – продолжал он тем временем.
Грегори коротко поджал губы и кивнул.
– Не меньше. Я тебя с трудом узнал... Сколько нам было?
– Восемнадцать, – прервал его Джо, – двадцатого июня, когда я видел тебя в последний раз, нам обоим было по восемнадцать. Помнишь этот день?
Грегори помнил. Он отчетливо, детально видел отпечатавшиеся в сознании подробности того четверга, когда пришел из школы, тихо поднялся к себе, не представляя, дома ли отец, и вытащил из шкафа дорожную сумку. Он собирал ее всю последнюю неделю, таская с кухни припасы и мелочь из родительских карманов. Получилось не так много, но на первое время должно было хватить. Грегори надеялся тогда, что сможет прокрасться мимо дома Энди незамеченным... Если он попадется ему на глаза, то все пойдет прахом. И Грег проскочил, кустами и дворами добрался до автобусной станции, где купил билет в один конец, надвинув капюшон на глаза и распрямив спину, чтоб казаться выше и взрослее.
За все время, пока он добирался до Ллойстона, его ни разу не остановили. Тогда он и не понимал, насколько поразительным было такое везение.
Но рассказывать обо всем этом Джошуа он не собирался. Любые слова прозвучали бы как оправдание, и в первую очередь для него самого, поэтому он промолчал, ожидая дальнейшего.
Джо не подвел. Он все так же не спускал глаз с Адама, щурясь и сжимая кулак.
– Вряд ли ты забыл. И я тоже все отлично помню.
– К чему ты ведешь, Джош? – не вытерпел Грег. – Да, я свалил из Клаксона тогда, что с того? Мне что, извиниться? Ты сам говоришь, десять лет прошло, утекло много воды. И если ты ждешь, что я начну рассказывать о своих мотивах, то ты ошибаешься, не начну.
Легкий щелчок не привлек внимание мужчин, а вот последовавший за ним сиплый голос заставил обоих вздрогнуть и обернуться.
– А так?
Со стороны прихожей к ним медленно двигались двое. Осознав, что видит, Грег явственно побледнел, а Джош замер, судорожно рассматривая вошедших.
Аманда шла, будто была готова рухнуть в любой момент. Губы, еще недавно приветливо улыбавшиеся Джошу, искривились в ужасе, подрагивали, до неузнаваемости искажая мягкие черты ее симпатичного лица. Глаза замерли, глядя в никуда, стеклянные от испуга; ей явно не хватало воздуха.
Грег сглотнул, уставившись на руку, державшую девушку за горло. Ее хозяин подталкивал напуганную Эм вперед, прикрываясь ею, как щитом.
Но помимо прочего было и еще кое-что, и именно это приковало к себе внимание Джошуа: в другой руке вошедший держал пистолет, а дуло упиралось в висок Аманды.
– Теперь мы поговорим. Все мы.
– Нил.
Голос Джоша не выдал его волнения, а вот Грег, с трудом опознавший в одетом в серый балахон молодом человеке Нила Портера, старого знакомого, ахнул и дернулся встать.
– Сидеть. Оба. Руки держать на столе, – приказ прозвучал отрывисто и резко, и Джош схватил Грега за плечо, удерживая от глупости.
– Какого черта, Нил? – хрипло поинтересовался Джош, устраивая ладони так, чтоб они были на виду. – Что ты, мать твою, творишь?
Портер чуть дернул руку, прижимавшую к нему Аманду, и прислонился боком к стене, не спуская глаз с сидящих напротив мужчин.
– То, что нужно, Джошуа. Мне – нужно. До моих желаний вам обоим никогда не было дела, но теперь вы будете слушать. Или девчонка умрет.
– Ты удивишься, Портер, но диалог можно наладить и без оружия, – впервые подал голос Грегори, успевший, наконец, прийти в себя от первого шока.
Нил скривился, как лимон съел, и протянул раздраженно:
– Да в курсе я, Адам, заткни ты пасть, пока обратного не просили. А сейчас, мальчики и девочки, если все всё поняли, я расскажу вам одну историю...
Аманда обмякла, лишившись сознания, и, оттолкнув ее тело от себя в сторону, Нил предупреждающе выставил перед собой пистолет, останавливая Грегори.
– Очухается, ничего.
Джош снова удержал Адама, стараясь вселить в него хоть каплю здравого смысла.

– Итак, начнем. Жил-был мальчик. Хороший, добрый мальчик, и жил он с теткой, потому что родная мать предпочитала сыну копание в грязи и песке в надежде отрыть очередную кость или осколок горшка. Тетка же все дни пропадала в своих кружках, так что, как понимаете, мальчик был предоставлен сам себе.
С детства у мальчика было два друга – так он считал, пока в один прекрасный день не лишился обоих. То есть, понятно, что потерял он их еще раньше, когда подсмотрел за ними в сарае старика МакКилэма, но спустя несколько лет он окончательно остался один. Тогда мальчик понял, что вырос.
Он замолчал на минуту и продолжил, глядя на Джоша:
– В тот день его самый близкий, единственный, кого мальчик сумел полюбить, бросил его. Полиция явилась и к тетке, но мальчик ничего не сказал, ему было нечего им сказать. А потом его лучшего друга посадили в тюрьму. Второй же, – Нил перевел взгляд на Грегори, – струсил, сбежал, тоже бросил мальчика, погнался за мечтой, славой, деньгами, лучшей жизнью...
Грег медленно повернул голову на бледного как смерть Джоша, не понимая, о чем вообще идет речь. Портер явно поехал крышей, тут и думать нечего!
– Несколько лет мальчик провел в изоляции. Его дразнили, над ним издевались за дружбу с отцеубийцей, пока, наконец, он не окончил школу и не уехал поступать в колледж. Там он и встретил красавицу Аманду, – Нил широко улыбнулся, глядя на ошарашенного Адама и застывшего МакКилэма.
– Неплохая байка, Портер, хочешь, чтоб тебя пожалели? "Ах, бедный мальчик, его все бросили, жестокие люди"? Да пошел ты! – выплюнул Джошуа.
Гнев прорывался наружу бурлящей лавой; мужчина шипел сквозь сжатые зубы, и каждая мышца на его лице напряглась от едва сдерживаемой ярости, готовности броситься и растерзать, невзирая на преимущество Портера, направленное в лоб Грегу.
Тирада не произвела на Портера ровным счетом никакого впечатления, казалось, наоборот: он улыбнулся Джошу и покачал головой.
– Нет, дорогой мой Джошуа. Я не затем столько ждал тебя и не затем ехал за тобой вслед, чтоб ты меня пожалел. Я гнался за справедливостью, как и ты, но другого рода. Просто решил, что ты должен, наконец, меня увидеть. Увидеть то, что сделал со мной и ты, и Грег, и моя семья, и каждый из тех, кто с таким удовольствием втаптывал меня в грязь. Увидел и запомнил, Джош, до чего порой может дойти один отдельно взятый мальчик.
Нил взмахнул рукой с зажатым в ней оружием; грянул выстрел. Оглушенный Джош, падая, дернул за собой едва успевшего отшатнуться Грега, и вместе они повалились на пол за стойку.
В наступившей тишине Джош слышал только стук крови в висках и ничего кроме него. Он ошалело моргал, продолжая стискивать Грегори за плечи, тот дышал судорожно, не моргая; никто из них не успел понять, что произошло, заметить выстрел. Джош сработал на инстинктах, а Грег...
Адам перестал хрипеть и нашарил рукой запястье МакКилэма, сжал из всех сил, пока тот не отпустил его и не спросил, наклонившись к его лицу:
– Грег... Грег! Ты слышишь?
Слух к Адаму до конца еще не вернулся, в ушах гулко отдавалось звоном. Но голос Джоша он разобрал, еще раз сжал его запястье и приподнялся.
– Живой, – пробормотал Джо, опасливо оборачиваясь на стойку, за которой не было видно Портера. И только спустя пару мгновений до него дошло, что слух вернулся, а звуки – нет. В квартире было тихо, если не считать сбивчивого дыхания Грегори и его самого.


Нил был прав, эту картину Джошуа нескоро забудет. Кровь быстро покинула тело, разлившись под ним темным неровным кругом, а сам Портер лежал на боку, неестественно вывернув шею и уставившись вверх застывшим взглядом. Грегори поднялся вслед за МакКилэмом и шатко направился к все также остававшейся без сознания Аманде, стараясь не смотреть на труп.
– Вызови копов.
Голос Грега вывел Джошуа из краткого ступора, заставив, наконец, оторваться от страшного зрелища.

Долгие объяснения, не по одному разу заданные вопросы и повторяющиеся ответы на них, бесстрастные комментарии следователей, шепотки судмедэкспертов, шелест черного полиэтилена – все смешалось воедино.
Джо преследовало чувства дежавю. Копы, допросы, тело в мешке, а потом – суд. Тюрьма. Тьма. Ни капли воздуха и вязкое, тягучее отчаяние.
– Джош. Джош!
МакКилэм вздрогнул, выходя из оцепенения. Грег присел перед ним, встревоженно вглядываясь в его глаза, пытаясь отыскать в них признаки былого спокойствия.
– Мы можем идти. Вставай, Джош. Пойдем отсюда.
Грегори потянул его наверх, придерживая за предплечье аккуратно, но в то же время крепко. Джо послушался и потряс головой, но в мыслях не желало проясняться. Обрывок какой-то идеи не давал ему покоя, но он никак не мог ухватиться за нее, развернуть до конца. Он должен был что-то спросить...
– Аманда? – понял, наконец, он.
– Она в норме. Ее увезли медики. Идем, Джошуа. Нам пора.
– Угу, – невнятно согласился тот и последовал за Грегори, видя перед собой только его спину.

+++

Current music: Nothing but thieves - Graveyard Whistling


Оказавшись на мягком кожаном диване в квартире Грегори, оба долго молчали – Джош рассеянным взглядом скользил по комнате, навряд ли отмечая про себя детали интерьера, и отвлекся, только когда Грег сунул ему под нос чуть ли не полный стакан виски.
– Выпей. А потом нам нужно будет поговорить. Но сначала приходи в себя.
Грегори дошел до двери в ванную и обернулся, прежде чем войти. Джош все также устало смотрел на стакан, и Грег покачал головой. Выйдя из душа распаренный и посвежевший, он застал старого друга в той же позе – не сдвинулся ни на йоту.
– Не хочешь тоже? Вода неплохо прочищает мозги.
– Потом, может, – подал-таки голос Джо. – Почему ты уехал?
Грег сел рядом с ним и потянулся за своим стаканом, вздохнул. Лед успел растаять и смешаться с виски.
– Нил был прав, я сбежал, но не на поиски счастья, а от... от той жизни.
– Ну да, твой отец, – безразлично заметил Джош, кивая.
– С ним... с ним я свыкся, – признался Грег и поспешил перевести тему. – А что случилось с тобой? Портер сказал...
– Да, я сидел. Когда ты уехал, через два месяца меня посадили. "Сговор и соучастие" в убийстве моего отца. Сокрытие. Дача ложных. Вот тебе и десять лет.
Грег пораженно уставился в спокойные покрасневшие глаза Джо. "Быть не может".
– Но это... это... Как?? Ты?.. Он?
Джошуа покачал головой.
– Мать. Она вскрылась через два дня, записка, признание и прочее... А мне просто не повезло. Не верю, что ты не знал, Грег.
– Откуда мне было знать? Меня уже и в городе не было, – с пылом возразил тот.
– Был, – усмехнулся Джош, – я видел тебя в тот день на нашем заднем дворе. В твой день рождения. А потом я нашел отца.
Грегори судорожно прокручивал в памяти события того дня и не мог понять, как все могло так сложиться.
– Джош, я и правда пробирался дворами и кустами, но я шел от себя, а к вашим дверям и не приближался. Ты же это знаешь, да?
– Не знаю. Когда меня посадили, появился Портер как черт из табакерки. Рассказал, что ты бежал и... Признаю, я начал подозревать тебя. Поэтому и искал.
Он сказал это так просто, без всяких обвинений, что Адаму захотелось закрыть лицо руками и уткнуться в колени. Кто знал, что все так повернется? Адам жил своей новой, красивой, но непростой жизнью, а где-то далеко рушилась жизнь его лучшего друга.
– Так вот почему ты появился так неожиданно. Думал, я виноват и это из-за меня все? – Грег продолжил с улыбкой. – Может, и отомстить собирался?
Мужчина рядом кивнул:
– Думал об этом.
Грег тихо рассмеялся серьезности его голоса, но резко оборвал себя и заговорил:
– Если бы я знал. Не уверен, что смог бы что-то изменить, но... Джош, почему, ты думаешь, между нами все кончилось?
Джош покачал головой: "Не знаю".
– Почему я вдруг отстранился от тебя, хотя ближе у меня никого не было? Дело не в нас, не в том, что появились новые интересы, совсем не в этом.
– Расскажи.
Грег выдержал долгий взгляд Джоша и вздохнул, запустил пятерню в волосы, взъерошил, собираясь с мыслями.
– Я поклялся себе, что ты никогда не узнаешь. Тебе не стоит. Ты всегда был чище, лучше, умнее. По крайней мере, я предпочел запомнить тебя именно таким. А это... оно не для тебя, Джош.
– Пойми, Грег. Я просто должен.
После того как Адам дал себе зарок никогда и ни при каких обстоятельствах об этом не вспоминать, клятва сдерживала его, а оттого он и понятия не имел, как о подобном рассказать. "Меня насиловал твой отец"? Как можно такое произнести вслух?
Тем временем Джошуа не торопил его, хотя явно ждал объяснения. Он заслуживал его: за все те годы ожидания, мук, неведения, когда Грегори не было рядом. И он решился.

– Ваша семья для всех в городе была образцом, лекалом, для тебя это не секрет. Отец-меценат, благотворитель, мать – известный педиатр, награды, грамоты. И ты – "золотой мальчик МакКилэмов", всеми обожаемый и любимый. Но не всегда все так гладко, как кажется на первый взгляд, вот и твой отец... Он был не тем, каким ты знал его. Со мной он был другим, – Грег задумался, не зная, как продолжить, – а я был наивен и глуп, думал, если это буду я, то тебя он не тронет. Видимо, твоя мать решила, что он ей изменяет... Что ж... Можешь стрелять.
Они так и смотрели друг на друга – глаза в глаза, пока Джош пытался осмыслить услышанное.
– Как долго? – только и спросил он.
– Почти два года. Как только нам обоим исполнилось восемнадцать, я решил, что хватит. Сбежал.
– Значит, меня защищал, да?
Грег ничего не ответил. Потянулся за бутылкой, наполнил опустевшие стаканы, пригубил... Горько. Жар алкоголя и терпкие, так и не стершиеся воспоминания заныли тяжестью в сердце, стали немного четче, будто отряхнулись от пыли. Он много лет не думал об этом. Об Эндрю МакКилэме и двух годах, которые так и не удалось до конца забыть. Как ни старался, Грег не мог избавиться от мерзкого тянущего чувства в груди, которое появилось вновь, стоило ему заговорить о прошлом, но тепло чужой ладони заставило его вынырнуть из задумчивости. Рука Джоша легла ему на висок и ухо, прошлась ниже одним неспешным движением и устроилась на шее, мягко поглаживая. Сосредоточенно глядя на Грегори, мужчина молчал, как будто хотел передать все свои чувства и эмоции силой мысли, а не словами, которых, видимо, ему не хватало.
– Прости, что не был рядом, – на выдохе прошептал Грег, чуть наклонив голову вбок, сильнее притираясь к жаркой ладони на его коже.
– И ты меня прости.

+++

Джош покидал душный, суетливый Ллойстон с уверенностью, что еще долго сюда не вернется. Ему нужно было налаживать свою новую жизнь, смириться со всем, что успело произойти и с тем, что еще произойдет.
– Так и не решил, куда отправишься?
Грегори стоял рядом с ним плечом к плечу, вглядываясь в опустившиеся на пристань сумерки: порт отдыхал после тяжелого трудового дня, отправляя вдаль последнее судно.
– Где высадят, там и сойду. Дальше видно будет.
Адам кивнул и хлопнул его по отвороту куртки на прощание.
– Мы увидимся, Грег. Просто... не сейчас, – улыбнулся Джошуа, – скоро.
– Ты найдешь меня?
МакКилэм развернулся, отстранившись, и рука Грегори соскользнула с его плеча.
– Как всегда, Грег. Как всегда.

Мужчина так и остался на месте, пока силуэт его друга не скрылся из виду.
Спустя полчаса или час, ускоряясь и чеканя шаг, Грегори Адам шел прочь с пристани, полностью погрузившейся в ночь, и не вздрогнул, когда за его спиной взметнулись потревоженной стаей темные вороны.

@темы: orig-reverse