Я встретил вас

[Motik71]

Listen or download Smokie I'll Meet You At Midnight for free on Pleer


Начнем,пожалуй))) Что бы у вас было больше времени на подумать) Компания моя любимая,начинаем новый мобчик))
АУ Кроссовер Любая ваша пара или один из героев каким-либо образом встречается с любой парой (героем) другого автора из нашей замечательной банды и не только)

Все ,кто захочет принять участие-r very much welcome!)



АПД.1.  oldmonkey
герои "Каждый год,31 декабря..." и герои  Clarence Le Grand Эд и Кир из "Ресторатора"
- Ты мне обещал!
- Йозичка, побойся бога, юбилей лучшего друга!
- А 37 теперь круглая дата?
- Ось…
- Что? Я, по-твоему, даже считать не умею?
- Ось, ну, во-первых, 39, а, во-вторых, сорок-то не справляют, вот он и решил…
- Алексей! Не заговаривай мне зубы.
- Ты можешь пару часиков потерпеть? Пожалуйста. И мы поедем домой.
- Домой? Без пятнадцати двенадцать? Будем Новый год в такси встречать?!
- Осенька, ну давай ты меня дома распилишь на части, а? Нас там люди ждут. Пойдем за стол.
- Какой идиот сумел родиться 31го декабря?
- Вовка сумел. Ось, пойдем?
Плотный шатен приобнял брюнета в светло-сером костюме за плечи, торопливо чмокнул в висок и прошептал:
- Ты у меня такой красивый…
Брюнет дернул головой, скривился, но позволил себя увести.
Кир наблюдал за этой сценой из тени так любимых Ледовым зеленых насаждений. На этот раз в холле ресторана поставили огромную елку, от которой одуряюще пахло хвоей и праздником.
Мужчины прошли мимо, и Кирилл пожалел, что не взял с собой фотоаппарат. Колоритная парочка: невысокий брюнет, тонкокостный, изящный, гибкий и припорошенный сединой рыжеватый шатен, повыше, гораздо плотнее в оливковых вельветовых брюках и горчичном джемпере грубой вязки.
- Притаился?
Эд наблюдал за ним и улыбался:
- Мне дедушка Мороз заранее подарочек под елочку положил?
- Ага, - фыркнул Кир, - ты же был хорошим мальчиком весь год?
- Очень, - подтвердил Ледов, легко целуя его.
- Эд, люди кругом, - попытался вывернуться Кирилл.
- Это мой ресторан и правила здесь устанавливаю я.
- Растеряешь клиентов, - шутливо пригрозил Кир.
- Это вряд ли. Ну, что, поехали или поужинаем сначала?
- Поужинаем, - решился Доронин, - кто-то обещал мне гуся с яблоками.
- Ты в зале хочешь сесть?
- Конечно!
- Сейчас все будет, - пообещал Ледов, жестом подзывая администратора.
Они сидели за «директорским столиком», расположенном в удобной нише, Кир наслаждался запеченным гусем и молодой картошкой в медово-кунжутном соусе, а Эд поглощал фирменный «Нисуаз».
В зале все столики были заняты. Состоятельная публика демонстрировала друг другу часы и наряды, дамы сверкали открытыми спинами и драгоценностями, мужчины, затянутые в галстуки, налегали на спиртное – в новогоднюю ночь Ледов традиционно обновлял винную карту, делясь удачными находками.
- Кто это? - Кир кивнул в сторону стола, за которым сидела шумная компания, человек 10-12, состоящая исключительно из мужчин.
- Ооо, - улыбнулся Эд, - видишь дяденьку в бордовом галстуке?
Кирилл посмотрел на разрумянившегося именинника, мужчину под сорок, в темном костюме и бледно-розовой рубашке, и кивнул.
- Владимир Александрович Кораблев – специалист широкого профиля. У него своя юридическая контора, он мне помог выкупить это помещение, долговременная аренда меня не устраивала, а мэрия ни в какую ни шла на уступки.
- Ты его знаешь?
- Ну, скажем так – лучше его знать, он решает вопросы на самом высоком уровне. Так что это наш специальный гость.
- Понятно.
- А ты на кого там засмотрелся? – в голосе Ледова звучала ревность.
Кир улыбнулся:
- Видишь парочку спиной к нам – мужик в горчичном свитере и рядом с ним…
- Вижу.
- Они вместе.
- В каком смысле?
- Ну, вместе, - дополнительно интонировал Доронин.
- А ты откуда знаешь?
- А я сейчас супружескую сцену наблюдал в холле.
- Ты же не из-за сцены так их разглядываешь?
- Нет, - сознался Кирилл, - слушай, у этого, который в сером костюме, такое лицо…
- Красивое? – нахмурился Эдуард Александрович.
- Фактурное, - Кир накрыл его руку своей, - не ревнуй, Эд, пожалуйста. Это работа.
- Ох, уж эта твоя работа.
- Кто бы говорил, - возмутился Кир, - сидим в Новый год на твоей работе – контролируем.
- Ты можешь ехать домой, - предложил Ледов.
- Я без тебя не поеду.
Теперь уже Эд накрыл его ладонь своей, переплел пальцы.
- Для меня очень важно, что ты здесь.
- Я знаю, - оттаял Кирилл.
- Доедай, тебя ждут фирменные эклеры и глинтвейн.
Доронин улыбнулся и принялся за еду.
Чуть позже полуночи Эдуард Александрович, обходя ресторан, наткнулся на парочку, которой заинтересовался Кир. Они сидели на широком диване в холле и опять выясняли отношения:
- Ось, ты специально?
- Меня тошнит, между прочим. Я могу вызывать тошноту по собственному желанию?
- Оська, зачем ты делаешь это? Мне назло?
- Леш, я не понимаю, ты всерьез думаешь, что мечта всей моей жизни – испортить тебе праздник?
- Йозенька…
- Просто вызови мне такси – мне плохо.
- Девочка сказала – ждать полтора часа.
- Господи, я пешком пойду!
- Куда ты пойдешь пешком? Без шапки и перчаток по морозу? В этих штиблетах?
- Ну, давай я хотя бы выйду на улицу подышать – здесь душно.
- Простудишься опять! И пропадет мой сюрприз!
- Какой сюрприз?
- Я хотел тебе дома сказать.
- Лёш!
- Я путевки купил, пятого улетаем.
- Куда?
- В Таиланд. Греться.
- Лешка…
- С Новым годом, Йозичка!
Он несмело ткнулся губами в гладко-выбритую смуглую щеку, брюнет закрыл глаза и заулыбался. И Эд понял, что зацепило Доронина - странная внешность повзрослевшего андрогина. Гладкая, смуглая кожа плотно обтягивала высокие скулы, верхняя губа капризного, нарочито яркого рта была вздернута и изогнута, как пресловутый «лук Купидона», а нижнюю резко делила тонкая поперечная черта, чуть выворачивая ее, создавая впечатление, что этот рот только что грубо целовали. Изящный носик с красиво вырезанными ноздрями, ярко-голубые глаза в обрамлении длинных черных ресниц, тонко прорисованные брови – в этом красивом лице было то ли перемешано оба пола, то ли они, накладываясь, нивелировали друг друга, но это точно надо было снимать.
Черт, он стал «видеть» подумал Ледов, видеть глазами Кира. Для него это было впервые – впустить себя другого человека настолько, прорасти друг в друга нервами, сосудами, обзавестись общим кровотоком, до которого мало кто доживает – не хватает времени узнать друг друга, или желания, или просто не дано.
- Простите, - обратился он к гостям, - вам нужна машина?
Алексей кивнул.
- Я попробую вам помочь.
- Спасибо, но все службы сказали нам, что придется долго ждать, - развел руками шатен.
- Будем считать, что я немного волшебник, - сказал Эд, кивая хостес.
Через десять минут такси стояло у подъезда, а странная парочка рассыпалась в благодарностях.
- Не стоит, - улыбнулся Эд, - мы ценим своих гостей.
- А вы…? – спросил брюнет, которого Алексей звал «Осей».
- Я – владелец.
- О, очень приятно познакомиться. У вас очень уютно.
- И очень вкусно кормят,- поддержал Алексей.
- Стараемся. Я распоряжусь оформить вам гостевую карту, только оставьте свои координаты девочкам.
- Конечно, конечно, - закивал Алексей, - и еще раз спасибо!
- Еще раз не за что, - кивнул Эд, - всего доброго и с Новым годом.
Проходя мимо администратора, Ледов велел, чтобы информацию о новых специальных клиентах оставили на его столе: Кир хочет фотосессию – Кир ее получит, у его мальчика будет все, что душа пожелает – Эдуард Александрович позаботится.

АПД.2.  Clarence Le Grand
герои "Ресторатора" и совместой работы с  urfinj "Закон подлости"





Ledoff
нихрена ж себе!

BigBoss


Ledoff
ну ты конкретно влип, друг мой

BigBoss
я даже и не отрицаю…

Ledoff
рад за вас

– Кто это?!
От неожиданно резкого и требовательного голоса Эд вздрогнул и оторвался от экрана ноута. Кирилл, вцепившись пальцами в его кресло, впился взглядом в фотку в фейсбуковском чате.
– Э-это… Парень Юры, – настороженно просветил Эдуард. – Тимур.
Кир разглядывал Тимура знакомым маньячным взглядом фотографа. Эдик предполагал такую реакцию на восточного мальчика, потому и не собирался показывать, но вот не успел вкладку переключить.
– А больше он не присылал ничего? – Кир потянулся к клавиатуре, открыл фото крупнее.
– Нет, – буркнул Эд.
– Жаль, – тот закусил губу, склонив голову к плечу.
Фото, конечно, было подпольное, далеко не лучшего качества, но видно было, что Юра жаждал его запечатлеть.
– Да не очень-то.
–Угу-у…
Мысли Кира ушли уже очень далеко.
Он видел тонкий силуэт, скрытый лишь лёгкой полупрозрачной тканью.
Видел сползающую с плеч рубашку, обнажающую изящный изгиб спины.
Видел легкую улыбку и мечтательный взгляд.
Чёткими кадрами. В полумраке и при свете дня.
Эдик, наблюдая за ним, насторожился, когда из привычного маньячного взгляд Кира стал слегка туманным, с поволокой. Таким он становился, когда Кирилл понимал, что сейчас будет секс.
А Кир видел уже следующий кадр: растерянный взгляд и слегка встрёпанные волосы. Как будто Тима оторвали от очень интересного момента книги, и он поднял взгляд. А потом понял, зачем его позвали… И Кирилл видит упавшую на пол книгу, небрежно брошенную рядом одежду. Тени двоих на стене. Видит, как прогибается в истоме пленительное тело. Видит испарину на лбу. Видит, как тонкие пальцы впиваются в плечи. Но кроме всего этого он даже слышит тихие стоны и чувствует горячее дыхание у губ…
Эд резко захлопнул ноутбук, а Кирилл перевёл на него почти невменяемый тёмный взгляд. Тот самый, который Эдуард называл про себя «тёмной бездной». Тот самый, который появлялся только в самые откровенные минуты близости.
Дальше Кир не успевал за событиями, плавая где-то между реальностью и фантазиями. Только с первым сильным толчком вскрикнул и попытался вырваться.
– Эд!
– Что?!
Злое, хлёсткое, как и движения Ледова. Рваные, острые, жёсткие. И с каждым этим движением Эд выбивал из него своё имя, чтобы впечаталось, чтобы и думать не смел о ком-то другом.
Кирилл приходил в себя, привалившись плечом к кровати, разглядывал стёртые колени, разминал затёкшую руку и как-то растерянно и удивлённо улыбался.
– Ну ты зве-ерь…
– Сам виноват.
Кир хмыкнул.
– Мне понравилось. Надо периодически тебя встряхивать, – и подмигнул.
– Засранец, – усмехнулся Ледов.
Кирилл рассмеялся.
А Эдик решил, что предложение Юры познакомиться пока останется без ответа.

АПД.5. ПРОДОЛЖЕНИЕ!



Кирилл нервно вертел в руках телефон и оглядывался по сторонам.
– Прекрати так дёргаться, – шепнул Эд, легко погладив его спину.
– Ты не понимаешь, – дёрнул плечом Кир. – От этого всё зависит. Если меня заметят…
– Тебя нельзя не заметить, – шепнул на ухо Ледов. – Успокойся.
– Ты предвзято относишься, – улыбнулся тот.
– И что? Это мало что меняет. Ты талантлив.
– Спасибо за комплимент, – Кирилл коснулся кончиками пальцев его руки.
Эта самая последняя, выпускная выставка далась Киру очень сложно. Мало того, что он никак не мог выбрать работы, придирчиво осматривал каждую, что-то подделывал, а то и носился по Москве в поисках каких-то особенных видов, так ещё и кучу нервов убил, собираясь в галерею. Перерыл шкаф, недовольно фыркал, психовал, пока Эдуард, в конце концов, не вручил ему рубашку и брюки и не вытолкал за дверь. Теперь Кирилл кусал губу и мучил несчастный мобильник.
– Данька опаздывает, – вздохнул Доронин, оборачиваясь ко входу.
И вдруг замер, едва не выронив телефон. Эд посмотрел в ту же сторону и сдержано выдохнул.
Когда он приглашал Юру, никак не думал, что он будет не один. Ледов планировал, что здесь они поговорят и дообсудят детали общего дела, но теперь… Теперь Кирилла нельзя от себя отпускать!
– Ты мне не сказал… – прошептал Кир, не сводя глаз с Тимура.
И понимал: та, увиденная однажды фотка, которую Кирилл мог воспроизвести детально, даже если поднять его в три часа ночи, не передавала и десятой доли красоты Тимура. Теперь-то можно было рассмотреть его полностью. Походку, фигуру, взгляд… Глаза Кирилла завораживали особенно. Он жадно проходился взглядом от макушки до носков ботинок Тима и обратно. Он хотел его увидеть и без одежды. И все те картинки, которые он представлял раньше, заиграли новыми красками. Сейчас Кир видел, как можно поставить свет, какую создать обстановку, с какой стороны снимать, что сделать, чтобы передать всю притягательность Тима. И хотел быть причастен к этой красоте.
Но главным оставался вопрос: как уговорить его попробовать?..
Эд устало потёр лоб. Он, конечно, признавал, что Тим красив, что на снимках он бы смотрелся потрясающе, и можно было бы всё это принять, если бы не вот этот горящий взгляд Кирилла.
– Привет, – подошедший Юра пожал руку Эду и улыбнулся Кириллу. – Добрый вечер.
Доронин кивнул, на автомате пожав его руку, так же на автомате кивал и краем уха слушал представления друг другу, с особым трепетом пожимал руку Тимура, зависнув на тонком запястье. Хотелось провести пальцами выше, к плечу, коснуться шеи… Кирилл тряхнул головой, что-то неловко пошутив про профессиональную привычку, и не замечал волн раздражения и ревности, исходящих от Эда, а потом и вовсе увёл гостя показывать работы.
– Так, что ты хотел обсудить? – спросил Юра, слегка удивлённо оглядывая провожающего их настороженным взглядом Эдуарда.
– Мелочи, – ответил тот.
– Я понимаю. Но дольше пары дней я тут не задержусь, так что решаем оперативно.
– Да, – Ледов нехотя отвёл взгляд от Кира. – Так вот…
Спустя полчаса разговор иссяк, Юра встретил ещё каких-то знакомых, а Эд, как совсем недавно Кир, нервно вертел в руках телефон и наблюдал за ним. Доронин что-то эмоционально рассказывал Тимуру, помогая себя жестами. Тот в ответ улыбался, но было видно, что его подобное внимание не напрягает, а даже наоборот… Похоже, они всё-таки нашли общий язык. Обычный фразеологизм вызвал новый приступ ревности. Язык… Общий… Ну да.
– Привет, – рядом возник что-то жующий Данька. – Там офигенные закуски, слушай. Не вашего ресторана?
– Нет.
– Возьми на заметку. А где звезда вечера? Я пока от входа до тебя дошёл раз шесть слышал фамилию Доронин, – Данила повертел головой. – Кстати, я чётко вышел на той фотке, в начале зала. А ты чего так… Ой, – он резко замолчал проследив взгляд Эда. – А это кто?
– Тимур.
– Что за Тимур?
– Забей, долго объяснять, – Ледов вздохнул. – Что скажешь?
Данька молчал несколько секунд, задумчиво оглядывая предложенную композицию: Кирилл осторожно касался руки Тимура, что-то объясняя про очередное полотно.
– Хм…
– Двадцать минут назад расстояние между ними было больше.
– Насколько больше? – деловито поинтересовался Крайнов.
– А это важно?
– Не особо, просто интересно, – хохотнул тот.
– Даня, блин.
– Да брось. Ну увлёкся фотограф. Мальчик-то хорош! Прям вот… Самое оно.
– И ты туда же?
– Я исключительно как ценитель прекрасного.
– Так, что скажешь?
– Ты в смысле степени увлечённости?
– Именно.
– Ну… До секса вряд ли дойдёт, а вот сеанс рукоблудства вполне, – Даня покосился на Эда, чтобы оценить реакцию.
Тот смотрел на него удивлённо и почти зло.
– Ты это сейчас серьёзно?!
– В общем и целом… да-а, – пробормотал Данька. – Но опять же, зависит от настроя второй стороны, от всяческих внешних факторов… Но Кир ответственен, как никто, и верен, как никогда, так что можешь не волноваться. Это просто мимолётное увлечение.
– Ты осчастливил меня прям! – фыркнул Ледов.
– Привыкай. Сколько ещё в его жизни таких мальчиков будет.
– Потрясающе.
– Пойду, пройдусь, осмотрю всё. Ты тоже проветрись, не зацикливайся, а то ещё нервы сдадут…
Крайнов направился гулять по залам, а Эд всё же остался стоять.
А ведь Даня прав. Сколько их ещё будет?..

Кирилл всеми правдами и неправдами выбил себе полтора часа фотосессии. Готовился к ней все три. Выпросил у Гены студию, чтобы никто и ничто не мешали. Выставил свет. Вплоть до мельчайших деталей продумывал кадры. Понимал, что времени чертовски мало, просто катастрофически, но наседать не мог. Будь его воля, он бы Тимура сутки не отпускал. В лучшем случае. О лёгкой откровенности говорил сразу. Не смог бы он снимать просто портрет, потому что не было смысла. Точнее, он, конечно, был, но вот для Кира – нет. Он хотел тонкости и чувственности Востока. Притягательности и соблазна Тимура. Он хотел окунуться в так манящий его образ с головой. И услышав «хорошо» на своё предложение, готов был чем угодно благодарить.
Эду ничего не сказал, понимал, что это чревато, а выключенный на полтора часа телефон все переживут. А если что можно попросить Даньку прикрыть… Такая увлечённость была редкостью, и упускать шанс сделать, возможно, одни из самых лучших снимков за всю жизнь Кирилл не хотел.

Первые минуты было неловко. Кирилл осторожничал, примерялся. Тимур же не модель какая-нибудь, и его хотелось снимать так, чтобы дух захватывало даже через несколько лет.
Кир откровенно любовался, вежливо просил сменить позу и почему-то краснел. Картинки в голове вспыхивали запредельной откровенностью, а думать об этом было запретно. Кирилл переводил дух, просматривая сделанные кадры, и вновь возвращался к Тиму. Вновь залипал. Он, наверное, как никогда, понимал Юру. В Тимуре было что-то такое, что не даёт от него нельзя оторваться. Хочется больше. Знать, видеть, чувствовать.
И когда Кирилл снимал спадающую с плеч рубашку и обнажившуюся спину, ему стоило неимоверных сил не подойти и не коснуться.
Когда снимал силуэт за тонкой развевающейся тканью, еле сдерживался, чтобы не притянуть к себе.
Когда вживую видел тот самый мечтательный взгляд и лёгкую улыбку, едва удержался, чтобы не наклониться и не коснуться её губами.
Он снова завис на просматривании снимков, чтобы перевести дыхание.
Его привлекало всё, его вело и манило. Кирилл осознавал, что это неправильно, этого не должно быть, но сделать ничего не мог. Ещё когда заметил каплю в языке, непроизвольно облизнул губы и сглотнул. Ещё хотелось прихватить губами колечко в ухе. Хотелось доводить до бессвязных просьб и тихих стонов. А ещё…
Кир усиленно давил мысли, глядя на полуобнажённого Тимура в двух шагах от себя. Тот потянул с тумбочки книгу.
– «Белая голубка Кордовы»? Тоже читаешь? – Тим пролистал несколько страниц, и Кирилл завис на его пальцах, сделал пару кадров.
– Только начал, посоветовали, – и отставил камеру.
– Хорошая книга, – Тимур коротко глянул на него, и Кира передёрнуло.
Перед глазами мелькнул не дающий покоя кадр: как будто Тима оторвали от очень интересного момента книги, и он поднимает взгляд. А потом понимает, зачем его позвали, и…
И Кирилл перестал контролировать себя. Уловил только глухой стук: книга упала на пол. А сам он, наконец, касался языком той самой капли. Гладил спину и зарывался пальцами в густые тёмные волосы. И останавливаться ему совершенно не хотелось…
Его отстранили мягко и осторожно.
– Время, – Тим кивнул на настенные часы.
А Кирилл отчаянно цеплялся за последние секунды их встречи: уловить запах, запомнить изгибы тела и гладкость кожи.
После вызвал такси и смотрел, как Тимур одевается, выходит из студии, улыбается на прощание. Сил провожать не было. Кир только из окна видел, как он садится в машину, как она скрывается из виду. Потом включил телефон и набрал Даню:
– Подваливай в студию, а? Вдарим по «Вдове» и… И, наверное, покурим.

АПД.3.  urfinj
персонаж из "Равновесие" и герой [J]treffdame[/J] "Nabi"

АПД.4.иллюстрация самого автора)



Тело швыряло о камни и опоры фонтанов, Лун полз по дну, задыхаясь в воде городского ручья. Еще немного… Его ждут. Выдранные с мясом переломанные плавники цеплялись за вбитые в дно опоры, гребенки фильтров, щиты подсветки, но тело, изломанное болью, уже слабо реагировало на новые раны. Хотелось выползти на каменный берег и просто сдохнуть, закончить все это, и только сумасшедшая ненависть не разрешала оставить хоть что-то, даже самую малую чешуйку, людям. Нет… никогда…
Наби смотрел на переливающуюся ленту Чхонгечхона, нервно прогуливаясь у самой кромки воды.
– Где же ты… где ты? – отчаянной молитвой разбивалась надежда. – Только попадись мне еще, безголовый дракон… Я тебя… Я… – Наби в отчаянии сжал кулаки и гневно взглянул на небо, готовый пропустить уже в свою душу бунт и ненависть.
Вода слабо всплеснулась, на мгновение явив на поверхность дугу, украшенную острой чешуей, и тут же сомкнулась, пряча дракона в своих глубинах. Наби с тихим возгласом упал на колени, лихорадочно разгребая воду и пытаясь нащупать тело. Сжав в кулак оплетающие его пальцы волосы, он дернул их, почти выволакивая тело на поверхность.
– Лун! – задушенно выдохнул он. – Лун! – рассматривал он разодранное тело, изломанные острые пеньки плавников. – Как же ты так?..

Лун открыл глаза, отмахнулся от стайки мелких рыбешек, пощипывающих его лицо. Где он? Изумрудная почти неподвижная гладь. Живая, нагретая солнцем вода. Умиротворенная тишина, неторопливый дрейф откормленных рыб, заинтересованно тыкающих его тело. Лун лениво схватил самую любопытную и впился в нее голодным ртом, на несколько секунд спугнув других. Провел ладонью по голове, ощупывая совсем нежный, едва сформировавшийся гребень спинного плавника, раскрыл по-детски беспомощные радужные веера боковых – там даже еще не начали прорастать хрящи. Рассмотрел тонкую паутинку кожи, которая только-только затянула рубцы, провел пальцами по нежным складкам жабр и рванул наверх.
Старинную патину пруда в Секретном саду при дворце Чхандоккун вспорола серебристая фигура, на секунду замерла на самой поверхности и тут же плавно ушла под воду. С загнутого края беседки, стоящей у самого берега, сорвалась бабочка. Пометавшись над опять невозмутимой гладью пруда, она вернулась на нагретую солнцем крышу, дополняя величественную гармонию сада дворца. Ярко-голубые крылья с ажурными черными прожилками уже привычно украсили вязь маленькой беседки. Но что значат недели, когда впереди Вечность?

АПД.6. [J]treffdame[/J]
Миха и герои  Laarme "Вкус Лайма" и  Не Сергей "Вприпрятку"



Антону было жарко.
Впрочем, неудивительно – он был упакован в дублёнку, свитер, джинсы и высокие зимние ботинки на меху, а вокруг буйно клубились заросли зелёного кустарника, что-то цвело и пахло, и лёгкий летний ветерок вздымал крохотные смерчи песка и пыли с грунтовой дороги.
В небе сияла чистая полная луна.
И даже, если точнее – две чистых и полных луны. И обе были приятного оттенка свежей трупной зелени.

«Твою ж мать, в глазах уже двоится… а вроде же и не жрал нихрена такого…» - подумал Антон, остервенело потирая висок, будто надеясь, что лишняя луна всё-таки провалится куда-нибудь нахер.

- Не провалится, - громко сказали где-то вроде бы слева, и Антон дёрнулся от неожиданности.
- Э… ммм… блять, - после долгий размышлений высказался он.
- Потрясно, - грустно констатировал неизвестный глас сбоку. – Блядью ни за что, ни про что обозвали.
- Я… э… а ты кто?
- Не блядь, это точно, - веско заявили из неизвестного пространства.
- Ясно… а я где?
- Ну, глаза-то разуй.

Антон покорно разул глаза, повертел головой и обнаружил, что сидит задницей ровно в центре перекрёстка двух дорог. С трёх сторон клубился туман. На одной дороге – тёмный, на другой – молочно-белый, а на третьей – слепяще-сияющий.
Четвёртая уходила в горизонт и терялась в бесконечной дали.

«Так… ну, ладно. Перекрёсток. Предположим. Но почему луны-то две? И где он, этот ебучий перекрёсток? И я с ним вместе…»

- А луны две, потому что вас тут двое, - вкрадчиво поведал голос.
- Как это? – удивился Антон, завертелся на заднице и тут же ткнулся правым плечом во что-то мягкое.
Повернул голову и обнаружил рядом с собой мрачного небритого парня лет тридцати, завёрнутого в белую простыню.

В свете зелёных лун и сияния с дороги парень блистал белокурой, явно высветленной шевелюрой и воинственно посвёркивал глазами и острыми коленками. Вся левая рука и спина мужика были изрисованы татуировками, цветными и не очень, но одинаково некрасивыми. Он всё пытался натянуть простыню на всего себя сразу, но из-под возмутительно мелкой тряпки вываливались то плечи, то колени, то ещё чего похлеще.

- Мёрзнешь, что ли? – брякнул изнемогающий от духоты Антон первое, что пришло в голову.
- Ну, предположим, - с вызовом ответил парень.
- На, - Антон с радостью стащил с себя дублёнку, накинул на плечи мужику и запоздало удивился, почему раздеться не пришло ему в голову раньше.
- Вот-вот. Как ни крути, а раздеваться – прям твой конёк, - хмыкнул невидимый голос.

Соседний парень подскочил на месте и окончательно уронил простыню.
- Ёб твою мать! – радостно гаркнул он вместо «спасибо». – Это что за хуйня?
- Понятия не имею, - шёпотом сообщил Антон и подозрительно огляделся. – Ты сам-то кто такой и откуда взялся?
- На тебе, в общем-то, тоже не написано, - съязвил парень. – Михаэль.
- Что – Михаэль?
- Не «что», а я – Михаэль. Или Миха, как хочешь.

Антон фыркнул.
- Еврей, что ли?
- Чего это сразу – еврей? – обиделся Миха и почему-то смущённо потёр нос – и впрямь слегка… семитского вида – а потом горделиво сообщил: – Немец, вообще-то.
- Вот она, истинно арийская гордость, бля, - хмыкнул Антон.
- Да ну кто б говорил, - огрызнулся Михаэль. – Сидит тут… блондинистый голубоглазый зайка. Мечта третьего Рейха, тоже мне.
- Да иди ты в жопу! – обиделся Антон на «зайку».
- Я подумаю над предложением, - проникновенно пообещал Михаэль с глумливой усмешкой.
- Голову смотри не сломай… или чем ты там думать будешь.
- Заткнитесь уже оба! – грянуло из кустов, и оба послушно замолкли от неожиданности.
- Слушай… - протянул Антон, до которого, наконец, дошло лёгкое несоответствие. – А ловко ты по-русски наблатыкался. Где учился?
- Э… - завис Михаэль. – Стоп. По-русски? Я, вообще-то, по-немецки говорю.
- Ебануться, - потрясённо выдохнул Антон. – Лингвистическое, блять, чудо.
- Да, я такой… - самодовольно заявили кусты.
- О, господи… - протянули оба.
- Ну, не то, чтобы прямо уж… - заскромничали кусты.
- Да покажись ты уже! – не выдержал Антон.

Кусты задумчиво замолкли и зашелестели, символизируя мыслительный процесс. Потом решительно сообщили:
- Потом. Я скоро вернусь, посидите пока тут, - и всё затихло.

Антон с Михой ошалело переглянулись.
- Ты вообще представляешь, где мы? – осторожно спросил Михаэль.
- Понятия не имею, - честно признался Антон. – Я просто… очнулся тут и всё.
- А до того где был?
- Не помню, - с ужасом понял Антон. – А ты?
- Вообще нихера… - Миха подёргал простыню за уголок. – Почему это я в таком виде, интересно?
- Блеснуть небесной красой? – со всей серьёзностью предположил Антон, старательно пряча ухмылку.
- Ага, ну не иначе… курить есть?
- Неа… в машине остались, - машинально ответил Антон и полез в карман за ключами от «десятки», но их там не оказалось.

«Твою-то мать… где ж я их бросил? И где машина?»

Он поднялся, отряхнул задницу и лениво зашагал в ту сторону, где дорога была свободна и видна до самого горизонта.
- Ты куда это? – спросил вслед Миха.
- Ну, ты хочешь – здесь сиди, – огрызнулся Антон. – А я как-то подзаебался.

Он сошёл с развилки и тут же с размаху ткнулся лбом в невидимое упругое препятствие, в глазах заискрило, и он, не удержавшись на ногах, шлёпнулся задницей обратно в пыль.
- Ух ты! – раздался за спиной восхищённый возглас Михи. – Видал, как звездануло?
- Не видал… - пробурчал Антон, потирая ушибленный лоб и встряхивая гривой, чтобы рассеять свой личный звездопад. Не без труда поднялся и упрямо поволокся в сторону белого тумана.
Там его ждала аналогичная участь.
Дальше играть в вертикальный батут он не стал.

- Ты знаешь… похоже, мы тут застряли, - резонно заметил он.
- Да я уж вижу, - хмыкнул Миха. – Сам проверять не пойду, верю… на слово, - он ехидно хихикнул.
- А зря, - не удержался Антон. – Полёт валькирий в простынях – та ещё картина. Я б запечатлел.
- Ты художник, что ли? – удивился Михаэль.
- Художник… был, - Антону вдруг стало слегка тоскливо.
- Почему – был?
- Был да сплыл потому что… не заёбывай.
- Не буду, - неожиданно покладисто согласился Миха. – Иди уже сюда, ладно… чего ты там застрял? - он похлопал по пыльной земле рядом с собой.

Антон подумал, потом всё-таки решил, что удобней будет присесть и сложить голову на чужое плечо, чем напрягать зазря ноги и мотаться по границе, за который всё равно не выйти.

- Спина ноет адски, - вдруг пожаловался Миха. – Не могли лавочку, что ли, со спинкой поставить?
- Ну, ляг полежи, - посоветовал Антон, присаживаясь рядом.
- Да я б полежал… - вздохнул Миха, – если бы костюмчик был не такой идиотский, - он снова покрутил в пальцах уголок простыни.
- Ну, постели её и ложись… я уж потерплю, так и быть, выставку ню, - усмехнулся Антон. – Чего я там не видел-то?
- Холодно… было.
- Да нормально… вон, кусты тут. Лето вовсю…

Миха покрутил головой, оценил цветение кустов, вздохнул и всё-таки последовал совету, растянувшись на короткой простынке во весь свой немалый рост, закинув руки под голову и выставив на обозрение внезапно заинтересовавшемуся Антону поджарое тело, не обременённое излишней мускулатурой; выпукло проступившие под натянутой кожей рёбра, аккуратный пупок на плоском животе и тонкую дорожку волосков, сбегающую дальше, вниз…
Антон судорожно сглотнул, отвёл глаза и тут же обматерил себя последними словами.

«Ещё не хватало бы на него пялиться, как бомж на колбасу… Колбаса… ёб вашу мать, прости господи… Ну да, не трахался хрен знает сколько… и что теперь? На первого встречного бросаться? Да и вообще – не в моём вкусе. Слишком тощий… и вообще. Да... и вообще».

На этой сугубо положительной ноте Антон всё-таки упёрся взглядом Михаэлю между ног и залип окончательно.

- Ну что, нравлюсь? – лениво спросил Михаэль, не глядя в его сторону. – Дырку протрёшь, блин.
- До твоей дырки ещё, как до Пекина раком, - ляпнул Антон.
- Слушай, ты гей, что ли? – заёрзал Миха, на всякий случай надёжно усаживаясь на пятую точку.
- А то не видно, - буркнул Антон, подчёркнуто кокетливым движением отбрасывая волну светлых волос назад и снова выругался про себя – чего это взялся тут красоваться?
- Мало ли… хотя на девку ты, конечно, здорово смахиваешь… если не присматриваться, - ничуть не смутился Михаэль.
- А ты не присматривайся, - брякнул Антон и мысленно побился головой о воображаемую стену.

Миха многозначительно прокашлялся, но благоразумно промолчал, за что Антон был ему безмерно благодарен.
Молчание непозволительно затягивалось, и Михаэль не выдержал первым.

- А в России хорошо, - наконец, мечтательно высказался он. – Водка дешёвая, бабы красивые…
- Потому и бабы красивые, что водка дешёвая, - пробурчал Антон.
Михаэль зло сощурил глаза.
- Ну и язва же ты, а?
- Уж какой есть.
- Неудивительно, что голодный, - безжалостно припечатал Миха.
- Да что б ты обо мне знал?! – взвился Антон. – Тоже мне… судить он взялся…

Самое обидное, что Михаэль был прав. Из-за острого языка – и, как правило, несвоевременно острого – у Антона развалился на крошки не один роман.
А уж его выходки… особенно последняя.
Антон закусил губу, отвернулся и про себя припомнил оптом весь словарь мато-славянского наречия.

- Эй, - Миха тронул его за локоть. – Ладно, не злись. У меня тоже язык, как помело… только мне проще. С бабами… с ними вообще проще. Сейчас обиделись, через минуту перестали, стоит только, не знаю… причёску там похвалить. А это я тоже умею… язык же, как помело, блин, - он горестно вздохнул, всем своим видом демонстрируя искреннее сожаление по поводу помела во рту.

Антон и хотел бы дуться дальше, но у Михаэля лицо сложилось в такую умильную гримасу, которая на его костистом жёстком лице с хитрющими глазами смотрелась настолько уморительно, что не заржать было попросту невозможно.

- А мне мои шутки всю жизнь боком выходят, - вздохнул он, отсмеявшись.
- Это потому что у тебя негативное мышление, - со знанием дела заявил Михаэль.
Он снова расслабился, опять улёгся и перекатился на бок, лицом к Антону, подложив под голову согнутую в локте руку.
- В каком смысле?
- Ну… не знаю. Нервный слишком, дёргаешься много. Спокойней надо как-то... В твоём возрасте пора уже утихомириться… чего ты, как подросток, воспринимаешь всё на свой счёт и кусаешься постоянно?
- Это в каком таком возрасте? – нахмурился Антон.
- Ну, сколько там тебе? Лет тридцать пять? Я хреново на вид определяю.
- Нихуя себе, - пробормотал Антон. – Это что я, так выгляжу, что ли?
- Погоди-ка… а сколько?
- Двадцать пять… а выгляжу, значит, на десяток больше?
- Ну… да. А я? – вдруг забеспокоился Миха.

Антон присмотрелся повнимательнее.
- Ну… тридцать. Около того. А на самом деле?
- Полтинник будет в этом году.
- Ого…
- Знаешь… - задумчиво протянул Михаэль. – Похоже, в этом месте… где бы оно ни было, все выглядят на столько, на сколько себя чувствуют, - он забавно вытянул губы трубочкой, подумал немного и неохотно признался: - На самом-то деле я и выгляжу на свой полтинник. Весь, как есть, – он зябко поёжился, зачем-то поскрёб ногтями голый живот, поморщился болезненно. – Блин… нутро почему-то ноет… что за хрень, а?
- Хуй его знает… значит, говоришь, ты такой весь из себя позитивный?
- А что, не похоже?
- Да похоже… завидую, наверное, просто, - неожиданно признался Антон. – У меня так не получается… почему-то.
- Жизнь тяжёлая, что ли? – хохотнул Миха, поймал случайный острый взгляд Антона и стушевался. Спросил уже тихо и серьёзно: – Правда, тяжёлая?..
- Ну… немножко не туда повернулось… один раз, - буркнул Антон. – А, чёрт! Давай не надо, а? Нахуй эти душеспасительные беседы…
- Не надо, так не надо, - покладисто согласился Михаэль и тут же поинтересовался: - А что надо тогда?
- Да не знаю я… - досадливо процедил Антон. – Покурить бы, действительно, что ли…

Наплевав всё-таки на дорожную пыль и любимый белый свитер, он прилёг на бок рядом с Михой, близко, лицом к лицу. Вдохнул глубоко, втянул ноздрями запах – сигаретный дым, лёгкий шлейф терпкого одеколона, запах тёплого тела.
- Вкусно пахнешь… - сказал Антон шёпотом.
- Да? Серьёзно, что ли? – Михаэль явно пытался язвить и явно от неловкости.
- Ага… - Антон совершенно непроизвольно потянулся к нему, а через секунду уже влип губами в чужой горячий рот.
И даже не мог бы сказать, кто первый это начал.
Оно как-то само…

- У тебя губы солёные, - выдохнул Миха в поцелуй. – Как кровь, знаешь… но вкусно, чёрт... Не ожидал как-то.
- Что, раньше с мальчиком не целовался? – хмыкнул Антон.
Михаэль качнул головой.
- Да девочек вроде хватало.
- А хочешь... – начал было Антон.

Он не договорил, потому что снова загромыхал радостный глас с небес
Ну, или откуда он там ещё раздавался.

- А я уж думал, у вас так до поцелуев и не дойдёт!
- Ты что, всю дорогу там в кустах просидел? – рявкнул Михаэль.
- Ну, конечно! – с готовностью подтвердил голос. – Я же должен был дать вам… э… уединение.
- Ну так вылазь уже оттуда, - потребовал Антон. – Сколько можно уже вещать, как радио.
- Ладно, ладно… - сдался голос. – Всё. Я выхожу.

Кусты зашевелились, зашуршали, послышался приглушённый топот, и из кустов вывалился, продираясь сквозь ветки и отфыркиваясь, крупный конь гнедой масти.
На голове у коня красовалось кожаное оголовье, к которому был прилеплен на лбу длинный витой рог из блестящего пластика, раскачивающийся из стороны в сторону при каждом шаге. На заднице возле хвоста была кое-как намалёвана переливчатая радуга.

- Ёб твою дивизию! – уржался Антон. – Говорящий единорог... бля…ть!
- Последний, поди… - буркнул Михаэль непонятно к чему. – И здесь достанут. Нет, ну это просто ебануться*.
- Я так и знал! – трагическим голосом оповестил конь. – Так и знал, что вы не оцените.
- Не-не, ну что ты. Мы очень оценили, - уверил его Антон, всхлипывая и икая от хохота. –Ты кто такой?
- Я – проводник, - гордо заявил конь.
- Кого? Куда?
- Ну… - замялся конь, переступая передними ногами. – Так… путников провожаю.
- Так, давай-ка по-честному. Что это за перекрёсток? - подозрительно прищурился Миха.
- Ну… - заюлил конь. – Между мирами… Вон туда, - он мотнул головой на белый туман, - это в покой. Туда, - кивок в сторону тёмных клубов тумана, - в забвение. И вон ещё там – благодать, - он кивнул на сияние.
- А дорога? – Антону было как-то не по себе, но не очень.
Он ещё подумал, что, может, это место обладает таким свойством – здесь уже никто и ничему не удивляется, на этом перекрёстке…

- Дорога – это обратно к вам. Я вас потом отправлю, когда время придёт.
- А, так мы всё-таки коней не двинули! – обрадовался Миха, а Антон только облегчённо выдохнул.
- Но-но! Коней не тронь, - важно заявил конь. – Хотя метафору я уловил. Нет, не двинули… это временно. Потусуетесь тут недолго, а потом назад, домой.
- У тебя имя-то есть? – поинтересовался Антон.
- Ну… предположим, Гермес, - скромно ответствовал конь, потупив глаза.
- О как, - хохотнул Миха. – Я думал, Гермес – это такой, с крылышками на пятках.

Гермес презрительно зафыркал, вздёрнул губу, топнул копытом.
- Тебе ехать или крылышки? Крылышки ему… сказки венского леса, блин! Как мне их на копыта лепить? Скотчем? Суперклеем? Крылышки…
- Ладно, не фырчи, хорош… - примирительно сказал Антон. – Ты лучше скажи – нас что, двое всего в этот момент… э… на перекрёстке?
- На этом – только вы двое, - сообщил довольный Гермес, кося хитрым глазом. – Каждому свой перекрёсток. Я всем подбираю подходящих попутчиков. Я же профессионал, не хухры-мухры.
- Толку-то… - проворчал Антон едва слышно, но конь услышал.
- Толк будет, - пообещал он. – Всенепременно. Фирма веников не вяжет. Ой! - вдруг спохватился Гермес. – Ему скоро пора, наркоз скоро закончится, - он кивнул на Михаэля. – Всё, целуйтесь быстренько.
- Извращенец копытный, - буркнул Михаэль. – Что за наркоз-то?
- Тебе аппендикс вырезают, если что, - деловито сообщил Гермес. – Давайте, быстрее…
- То-то я и чую… - пробормотал Михаэль и послушно потянулся к губам Антона.

Прощальный поцелуй был ярким, вкусным, глубоким и до обидного коротким – когда только-только начало быть совсем интересно, конь внезапно встал на дыбы и пнул Михаэля передним копытом в плечо.
- Твою мать… - успел удивлённо высказаться Михаэль и мгновенно растаял в воздухе, а тёмная тень, оставшаяся вместо него, ускользнула по дороге к горизонту.
- Охренеть ты мне приключения устроил, коняшка-спасатель… - проворчал Антон, проводив взглядом тёмный вихрь. – И что мне теперь делать там, дома? Я, может, влюбился…
- Может, и влюбился, - обрадовался Гермес. – Затем всё и затеяно.
- Замечательно, - язвительно процедил Антон. – Я в Москве, он в Германии… чудесная любовь. Хоть сериалы снимай.
- Да не парься, - Гермес встряхнул гривой. – Ты всё равно всё забудешь, когда вернёшься домой.
- Вообще охуеть…
- Простое волшебство, - самодовольно хмыкнул Гермес. – Так… - он прислушался, дёрнул ушами. – Тебе тоже пора. Давай, Тони, - и нагло подмигнул. – Удачи и будь здоров, - и загадочно добавил: - Жди, всё будет.

Удара копытом Антон почти не почувствовал, а в следующую секунду его уже кто-то тормошил, бил по щекам, встряхивал.

- Эй, парень… парень! Ты в порядке? Живой?

Перед глазами поплыло, во рту стоял горько-солёный привкус крови.

<>У тебя губы солёные… как кровь, знаешь…

Антон встряхнул головой, и картинка перед глазами встала на место.

Руль, лобовое стекло, приборная панель. За лобовым стеклом – дерево, заснеженный лес.
Кажется, занесло на дороге и юзом влепился в придорожную ёлку.
Слава богу, в ёлку, а не в дуб.

Незнакомый мужик всё продолжал трясти его.
- Живой?!
- Да живой, живой… нормально всё… сейчас я… сейчас…


* * *

В апреле в клубе был очередной концерт. Очередные звёзды какого-то-там-рока. На этот раз из Германии.
Из немецкой музыки Антон знал только Rammstein, да и то понаслышке и не всерьёз. Языка он не знал, а слушать музыку без слов – никакого интереса.
Антон решил, что проситься в зал не станет – было бы из-за чего.

Но в день концерта его постоянно кто-то дёргал, чего-то хотел, и в итоге так и не удалось свалить домой по-тихому, пока не начался весь этот дурдом со звёздами.

В гримёрках и за кулисами сделалось людно, зазвучало это жуткое немецкое рычание – Антон ещё подумал язвительно – мол, изумительный язык, «я тебя люблю» звучит как «иди нахуй» - и собрался тихонько проскользнуть через всю эту суету и всё-таки уже доехать до дома.

Возле гримёрок столкнулся с неизвестным мужиком – судя по всему, из группы, потому что обряжен в какие-то яркие лохмотья, в каких русские люди по улицам не ходят.
Антон ткнулся ему лбом прямо в грудь – тот был высокий, хоть и не худощавый.
Поднял голову – и словно получил в плечо копытом.
Даже плечо заныло, и он потёр его инстинктивно, сморщившись от боли.

Да - постарше, чем там. Да - весь полтинник, как есть, целиком.
Но он. Однозначно.
Тот самый…

- Михаэль?

Тот пару секунд его разглядывал недоуменно, а потом во взгляде скользнуло узнавание, лицо его прояснилось, глаза заблестели, а губы разъехались в неимоверно хитрой улыбке.

- Salty lips…** - протянул он.

«Вспомнил всё-таки…»

А Миха цапнул его за локоть и без лишних слов потащил в сторону подсобок.

- Куда? – проблеял Антон, совершенно растеряв весь свой боевой запас ехидства и подколок.

- Just a small talk, - Михаэль обернулся на ходу, подмигнув волочившемуся на прицепе Антону. – Just you and me.***

- Окей, - растерянно кивнул Антон.

И ему вдруг померещилось, что откуда-то из-под потолка донеслось тихое, но совершенно отчётливое конское ржание.


_________________________


* Если кто не знал, то у Михаэля сценический псевдоним – Последний единорог. Он его, мягко говоря, в последнее время уже недолюбливает, ибо задолбали единорогами все, кому не лень ))

** Salty lips (англ.) - "солёные губы"

*** Just a small talk. Just you and me (англ.) - "Просто поболтаем. Только ты и я".

запись создана: 11.06.2014 в 13:15

@темы: моб АУ Кроссовер

Comments

[Motik71]

Clarence Le Grand, *лезет под стол* буду тут сидеть и ворчать)))

[Clarence Le Grand]

Пелагея 007, вот, правильно

Motik71, не дуйся, вылезай!))

[Motik71]

Clarence Le Grand,

[smokie_eyes]

Да, Моть, вылезай. Теперь полезу я. Буду сидеть под столом, ворчать, пыхтеть и хмуриться(( Мы с тобой в этом вопросе на одной волне, ты знаешь. Именно об этом я и говорила перед началом, что боюсь измен. Тим, гоу хоум, блин))
Но это ведь AU, Граф, правда? Ведь такой был уговор! Ну скажи))

[Motik71]

smokie_eyes, вот!! спроси,спроси,а то там уже не пойми что в головушке))

[Clarence Le Grand]

smokie_eyes, никто никому не изменял, всё нормально =)

Но это ведь AU, Граф, правда?

*неопределённо повертел рукой в воздухе* ну-у...

[Пелагея 007]

smokie_eyes,

Тим, гоу хоум, блин))

Вот почему сразу Тим? Он себе честно отработал моделью. А Кир увлёкся творческим процессом... Слегка!
Где драма-то?

[Motik71]

Пелагея 007, эт мы так...эмоциональные сильно

[Clarence Le Grand]

Пелагея 007, вот и я говорю)) драмы-то нема)

[Motik71]

Clarence Le Grand, нипанимаишь ты ничо)))

[Clarence Le Grand]

эмоциональные сильно
Motik71, и это прекрасно! Но не переживайте так) для Кира и Эда есть "долго и счастливо", это уже гарантирую))

[Motik71]

Clarence Le Grand, ладно))))

[Kallis_Mar]

Clarence Le Grand, не переживайте так) для Кира и Эда есть "долго и счастливо", это уже гарантирую)) а давайте мы их через пару лет поженим

[Clarence Le Grand]

Kallis_Mar, чтоб наверняка?))

[smokie_eyes]

Clarence Le Grand, щас клюну! ))) И чего, он теперь будет дрочить на эти фотки долгими зимними вечерами? Увлёкся он! Пелагея 007, я Тимура, в принципе, ни в чем и не обвиняю. Эт я так, чтобы у одного маньяка недобитого соблазнов лишних не возникало)))

[Clarence Le Grand]

smokie_eyes, зачем дрочить? Под боком тако-о-ое тело!
Не, на самом дела, мальчик увлекся образом, не более. Повело, согласен, зашкалило, но ничего серьезного. Мало того, понимает, что перед Эдом виноват, так что будет вину заглаживать

[Motik71]

Clarence Le Grand,

так что будет вину заглаживать

вот это,пжалста,со всеми подробностями,шоб мы таки убедились )) а то ,мало ли,схалтурит)))

[Clarence Le Grand]

Motik71, хто? Кир?) Неее, этот в намерениях честен =)

[Пелагея 007]

smokie_eyes,

я Тимура, в принципе, ни в чем и не обвиняю. Эт я так, чтобы у одного маньяка недобитого соблазнов лишних не возникало)))

Так у маньяка недобитого работа такая, что соблазны будут возникать крайне регулярно, а запереть его дома и сделать домохозяйкой - не вариант. Или вариант?))

Clarence Le Grand,

Мало того, понимает, что перед Эдом виноват, так что будет вину заглаживать

Вот! Правильно - вину надо заглаживать ооочень тщательно

[smokie_eyes]

Дык ядрена матрена, если у него такооое тело под боком, хренли он свои ручишки-то на сторону распускает!! Ррр))
Motik71, + 1)))
Пелагея 007, ну а чо, в фартучке он будет очарователен)))

[Clarence Le Grand]

smokie_eyes, не рычи))

в фартучке он будет очарователен)))

О_о

[Kallis_Mar]

Clarence Le Grand,

чтоб наверняка?))

именно!!!!
и еще +1 про заглаживание перед Эдом ))))

[smokie_eyes]

Clarence Le Grand, ну что?! Пусть лучше на кухне сидит, чем вот так
И да, пусть заглаживает вину перед нами Эдом скорее!
Граф, проду! *всё, кончились таблетки))*

[Clarence Le Grand]

Kallis_Mar, тогда надо на ближайшей неделе))))

smokie_eyes, Кир и кухня?)) хм...
Не, прод пока хватит. Я еще подожду реакции "владельца" Тима и с чистой совестью...не знаю, что, по обстоятельствам))

[Kallis_Mar]

Clarence Le Grand,

[smokie_eyes]

Почему нет? На кухне, в фартуке, и, заметь, я ни разу не сказала о приготовлении пищи ))

[Clarence Le Grand]

smokie_eyes, да я так и подумал)) но фартук Кир под страхом смерти не оденет)

[Kallis_Mar]

Clarence Le Grand, а было здорово на него в фартучке поглазеть))))

[Ostkreuz]

Простите, я опять с двухтомником Итак...
Пара: Михаэль и Антон из "Вкус лайма" Laarme.
Guest star: конь из "Вприпрятку" Не-Сергея. В странном качестве.

Laarme, Не-Сергей - простите за все очень вольные допущения. Пинки принимаются охотно и покорно ))

Перекрёстки, перекрестья

Антону было жарко.
Впрочем, неудивительно – он был упакован в дублёнку, свитер, джинсы и высокие зимние ботинки на меху, а вокруг буйно клубились заросли зелёного кустарника, что-то цвело и пахло, и лёгкий летний ветерок вздымал крохотные смерчи песка и пыли с грунтовой дороги.
В небе сияла чистая полная луна.
И даже, если точнее – две чистых и полных луны. И обе были приятного оттенка свежей трупной зелени.

«Твою ж мать, в глазах уже двоится… а вроде же и не жрал нихрена такого…» - подумал Антон, остервенело потирая висок, будто надеясь, что лишняя луна всё-таки провалится куда-нибудь нахер.

- Не провалится, - громко сказали где-то вроде бы слева, и Антон дёрнулся от неожиданности.
- Э… ммм… блять, - после долгий размышлений высказался он.
- Потрясно, - грустно констатировал неизвестный глас сбоку. – Блядью ни за что, ни про что обозвали.
- Я… э… а ты кто?
- Не блядь, это точно, - веско заявили из неизвестного пространства.
- Ясно… а я где?
- Ну, глаза-то разуй.

Антон покорно разул глаза, повертел головой и обнаружил, что сидит задницей ровно в центре перекрёстка двух дорог. С трёх сторон клубился туман. На одной дороге – тёмный, на другой – молочно-белый, а на третьей – слепяще-сияющий.
Четвёртая уходила в горизонт и терялась в бесконечной дали.

«Так… ну, ладно. Перекрёсток. Предположим. Но почему луны-то две? И где он, этот ебучий перекрёсток? И я с ним вместе…»

- А луны две, потому что вас тут двое, - вкрадчиво поведал голос.
- Как это? – удивился Антон, завертелся на заднице и тут же ткнулся правым плечом во что-то мягкое.
Повернул голову и обнаружил рядом с собой мрачного небритого парня лет тридцати, завёрнутого в белую простыню.

В свете зелёных лун и сияния с дороги парень блистал белокурой, явно высветленной шевелюрой и воинственно посвёркивал глазами и острыми коленками. Левая рука и спина была изрисованы татуировками, цветными и не очень, но одинаково некрасивыми. Он всё пытался натянуть простыню на всего себя сразу, но из-под возмутительно мелкой тряпки вываливались то плечи, то колени, то ещё чего похлеще.

- Мёрзнешь, что ли? – брякнул изнемогающий от духоты Антон первое, что пришло в голову.
- Ну, предположим, - с вызовом ответил парень.
- На, - Антон с радостью стащил с себя дублёнку, накинул на плечи парню и запоздало удивился, почему раздеться не пришло ему в голову раньше.
- Вот-вот. Как ни крути, а раздеваться – прям твой конёк, - хмыкнул невидимый голос.

Соседний парень подскочил на месте и окончательно уронил простыню.
- Ёб твою мать! – радостно гаркнул он вместо «спасибо». – Это что за хуйня?
- Понятия не имею, - шёпотом сообщил Антон и подозрительно огляделся. – Ты сам-то кто такой и откуда взялся?
- На тебе, в общем-то, тоже не написано, - съязвил парень. – Михаэль.
- Что – Михаэль?
- Не «что», а я – Михаэль. Или Миха, как хочешь.

Антон фыркнул.
- Еврей, что ли?
- Чего это сразу – еврей? – обиделся Миха и почему-то смущённо потёр нос – и впрямь слегка… семитского вида – а потом горделиво сообщил: – Немец, вообще-то.
- Вот она, истинно арийская гордость, бля, - хмыкнул Антон.
- Да ну кто б говорил, - огрызнулся Михаэль. – Сидит тут… блондинистый голубоглазый зайка. Мечта третьего Рейха, тоже мне.
- Да иди ты в жопу! – обиделся Антон на «зайку».
- Я подумаю над предложением, - проникновенно пообещал Михаэль с глумливой усмешкой.
- Голову смотри не сломай… или чем ты там думать будешь.
- Заткнитесь уже оба! – грянуло из кустов, и оба послушно замолкли от неожиданности.
- Слушай… - протянул Антон, до которого, наконец, дошло лёгкое несоответствие. – А ловко ты по-русски наблатыкался. Где учился?
- Э… - завис Михаэль. – Стоп. По-русски? Я, вообще-то, по-немецки говорю.
- Ебануться, - потрясённо выдохнул Антон. – Лингвистическое, блять, чудо.
- Да, я такой… - самодовольно заявили кусты.
- О, господи… - протянули оба.
- Ну, не то, чтобы прямо уж… - заскромничали кусты.
- Да покажись ты уже! – не выдержал Антон.

Кусты задумчиво замолкли и зашелестели, символизируя мыслительный процесс. Потом решительно сообщили:
- Потом. Я скоро вернусь, посидите пока тут, - и всё затихло.

Антон с Михой ошалело переглянулись.
- Ты вообще представляешь, где мы? – осторожно спросил Михаэль.
- Понятия не имею, - честно признался Антон. – Я просто… очнулся тут и всё.
- А до того где был?
- Не помню, - с ужасом понял Антон. – А ты?
- Вообще нихера… - Миха подёргал простыню за уголок. – Почему это я в таком виде, интересно?
- Блеснуть небесной красой? – со всей серьёзностью предположил Антон, старательно пряча ухмылку.
- Ага, ну не иначе… курить есть?
- Неа… в машине остались, - машинально ответил Антон и полез в карман за ключами от «десятки», но их там не оказалось.

«Твою-то мать… где ж я их бросил? И где машина?»

Он поднялся, отряхнул задницу и лениво зашагал в ту сторону, где дорога была свободна и видна до самого горизонта.
- Ты куда это? – спросил вслед Миха.
- Ну, ты хочешь – здесь сиди, – огрызнулся Антон. – А я как-то подзаебался.

Он сошёл с развилки и тут же с размаху ткнулся лбом в невидимое упругое препятствие, в глазах заискрило, и он, не удержавшись на ногах, шлёпнулся задницей обратно в пыль.
- Ух ты! – раздался за спиной восхищённый возглас Михи. – Видал, как звездануло?
- Не видал… - пробурчал Антон, потирая ушибленный лоб и встряхивая гривой, чтобы рассеять свой личный звездопад. Не без труда поднялся и упрямо поволокся в сторону белого тумана.
Там его ждала аналогичная участь.
Дальше играть в вертикальный батут он не стал.

- Ты знаешь… похоже, мы тут застряли, - резонно заметил он.
- Да я уж вижу, - хмыкнул Миха. – Сам проверять не пойду, верю… на слово, - он ехидно хихикнул.
- А зря, - не удержался Антон. – Полёт валькирий в простынях – та ещё картина. Я б запечатлел.
- Ты художник, что ли? – удивился Михаэль.
- Художник… был, - Антону вдруг стало слегка тоскливо.
- Почему – был?
- Был да сплыл потому что… не заёбывай.
- Не буду, - неожиданно покладисто согласился Миха. – Иди уже сюда, ладно… чего ты там застрял? - он похлопал по пыльной земле рядом с собой.

Антон подумал, потом всё-таки решил, что удобней будет присесть и сложить голову на чужое плечо, чем напрягать зазря ноги и мотаться по границе, за который всё равно не выйти.

- Спина ноет адски, - вдруг пожаловался Миха. – Не могли лавочку, что ли, со спинкой поставить?
- Ну, ляг полежи, - посоветовал Антон, присаживаясь рядом.
- Да я б полежал… - вздохнул Миха, – если бы костюмчик был не такой идиотский, - он снова покрутил в пальцах уголок простыни.
- Ну, постели её и ложись… я уж потерплю, так и быть, выставку ню, - усмехнулся Антон. – Чего я там не видел-то?
- Холодно… было.
- Да нормально… вон, кусты тут. Лето вовсю…

Миха покрутил головой, оценил цветение кустов, вздохнул и всё-таки последовал совету, растянувшись на короткой простынке во весь свой немалый рост, закинув руки под голову и выставив на обозрение внезапно заинтересовавшемуся Антону поджарое тело, не обременённое излишней мускулатурой; выпукло проступившие под натянутой кожей рёбра, аккуратный пупок на плоском животе и тонкую дорожку волосков, сбегающую дальше, вниз…
Антон судорожно сглотнул, отвёл глаза и тут же обматерил себя последними словами.

«Ещё не хватало бы на него пялиться, как бомж на колбасу… Колбаса… ёб вашу мать, прости господи… Ну да, не трахался хрен знает сколько… и что теперь? На первого встречного бросаться? Да и вообще – не в моём вкусе. Слишком тощий… и вообще. Да... и вообще».

На этой сугубо положительной ноте Антон всё-таки упёрся взглядом Михаэлю между ног и залип окончательно.

- Ну что, нравлюсь? – лениво спросил Михаэль, не глядя в его сторону. – Дырку протрёшь, блин.
- До твоей дырки ещё, как до Пекина раком, - ляпнул Антон.
- Слушай, ты гей, что ли? – заёрзал Миха, на всякий случай надёжно усаживаясь на пятую точку.
- А то не видно, - буркнул Антон, подчёркнуто кокетливым движением отбрасывая волну светлых волос назад и снова выругался про себя – чего это взялся тут красоваться?
- Мало ли… хотя на девку ты, конечно, здорово смахиваешь… если не присматриваться, - ничуть не смутился Михаэль.
- А ты не присматривайся, - брякнул Антон и мысленно побился головой о воображаемую стену.

Миха многозначительно прокашлялся, но благоразумно промолчал, за что Антон был ему безмерно благодарен.
Молчание непозволительно затягивалось, и Михаэль не выдержал первым.

- А в России хорошо, - наконец, мечтательно высказался он. – Водка дешёвая, бабы красивые…
- Потому и бабы красивые, что водка дешёвая, - пробурчал Антон.
Михаэль зло сощурил глаза.
- Ну и язва же ты, а?
- Уж какой есть.
- Неудивительно, что голодный, - безжалостно припечатал Миха.
- Да что б ты обо мне знал?! – взвился Антон. – Тоже мне… судить он взялся…

Самое обидное, что Михаэль был прав. Из-за острого языка – и, как правило, несвоевременно острого – у Антона развалился на крошки не один роман.
А уж его выходки… особенно последняя.
Антон закусил губу, отвернулся и про себя припомнил оптом весь словарь мато-славянского наречия.

- Эй, - Миха тронул его за локоть. – Ладно, не злись. У меня тоже язык, как помело… только мне проще. С бабами… с ними вообще проще. Сейчас обиделись, через минуту перестали, стоит только, не знаю… причёску там похвалить. А это я тоже умею… язык же, как помело, блин, - он горестно вздохнул, всем своим видом демонстрируя искреннее сожаление по поводу помела во рту.

Антон и хотел бы дуться дальше, но у Михаэля лицо сложилось в такую умильную гримасу, которая на его костистом жёстком лице с хитрющими глазами смотрелась настолько уморительно, что не заржать было попросту невозможно.

[Ostkreuz]

Перекрёстки, перекрестья. Часть 2.

- А мне мои шутки всю жизнь боком выходят, - вздохнул он, отсмеявшись.
- Это потому что у тебя негативное мышление, - со знанием дела заявил Михаэль.
Он снова расслабился, опять улёгся и перекатился на бок, лицом к Антону, подложив под голову согнутую в локте руку.
- В каком смысле?
- Ну… не знаю. Нервный слишком, дёргаешься много. Спокойней надо как-то... В твоём возрасте пора уже утихомириться… чего ты, как подросток, воспринимаешь всё на свой счёт и кусаешься постоянно?
- Это в каком таком возрасте? – нахмурился Антон.
- Ну, сколько там тебе? Лет тридцать пять? Я хреново на вид определяю.
- Нихуя себе, - пробормотал Антон. – Это что я, так выгляжу, что ли?
- Погоди-ка… а сколько?
- Двадцать пять… а выгляжу, значит, на десяток больше?
- Ну… да. А я? – вдруг забеспокоился Миха.

Антон присмотрелся повнимательнее.
- Ну… тридцать. Около того. А на самом деле?
- Полтинник будет в этом году.
- Ого…
- Знаешь… - задумчиво протянул Михаэль. – Похоже, в этом месте… где бы оно ни было, все выглядят на столько, на сколько себя чувствуют, - он забавно вытянул губы трубочкой, подумал немного и неохотно признался: - На самом-то деле я и выгляжу на свой полтинник. Весь, как есть, – он зябко поёжился, зачем-то поскрёб ногтями голый живот, поморщился болезненно. – Блин… нутро почему-то ноет… что за хрень, а?
- Хуй его знает… значит, говоришь, ты такой весь из себя позитивный?
- А что, не похоже?
- Да похоже… завидую, наверное, просто, - неожиданно признался Антон. – У меня так не получается… почему-то.
- Жизнь тяжёлая, что ли? – хохотнул Миха, поймал случайный острый взгляд Антона и стушевался. Спросил уже тихо и серьёзно: – Правда, тяжёлая?..
- Ну… немножко не туда повернулось… один раз, - буркнул Антон. – А, чёрт! Давай не надо, а? Нахуй эти душеспасительные беседы…
- Не надо, так не надо, - покладисто согласился Михаэль и тут же поинтересовался: - А что надо тогда?
- Да не знаю я… - досадливо процедил Антон. – Покурить бы, действительно, что ли…

Наплевав всё-таки на дорожную пыль и любимый белый свитер, он прилёг на бок рядом с Михой, близко, лицом к лицу. Вдохнул глубоко, втянул ноздрями запах – сигаретный дым, лёгкий шлейф терпкого одеколона, запах тёплого тела.
- Вкусно пахнешь… - сказал Антон шёпотом.
- Да? Серьёзно, что ли? – Михаэль явно пытался язвить и явно от неловкости.
- Ага… - Антон совершенно непроизвольно потянулся к нему, а через секунду уже влип губами в чужой горячий рот.
И даже не мог бы сказать, кто первый это начал.
Оно как-то само…

- У тебя губы солёные, - выдохнул Миха в поцелуй. – Как кровь, знаешь… но вкусно, чёрт... Не ожидал как-то.
- Что, раньше с мальчиком не целовался? – хмыкнул Антон.
Михаэль качнул головой.
- Да девочек вроде хватало.
- А хочешь... – начал было Антон.

Он не договорил, потому что снова загромыхал радостный глас с небес
Ну, или откуда он там ещё раздавался.

- А я уж думал, у вас так до поцелуев и не дойдёт!
- Ты что, всю дорогу там в кустах просидел? – рявкнул Михаэль.
- Ну, конечно! – с готовностью подтвердил голос. – Я же должен был дать вам… э… уединение.
- Ну так вылазь уже оттуда, - потребовал Антон. – Сколько можно уже вещать, как радио.
- Ладно, ладно… - сдался голос. – Всё. Я выхожу.

Кусты зашевелились, зашуршали, послышался приглушённый топот, и из кустов вывалился, продираясь сквозь ветки и отфыркиваясь, крупный конь гнедой масти.
На голове у коня красовалось кожаное оголовье, к которому был прилеплен на лбу длинный витой рог из блестящего пластика, раскачивающийся из стороны в сторону при каждом шаге. На заднице возле хвоста была кое-как намалёвана переливчатая радуга.

- Ёб твою дивизию! – уржался Антон. – Говорящий единорог... бля…ть!
- Последний, поди… - буркнул Михаэль непонятно к чему. – И здесь достанут. Нет, ну это просто ебануться*.
- Я так и знал! – трагическим голосом оповестил конь. – Так и знал, что вы не оцените.
- Не-не, ну что ты. Мы очень оценили, - уверил его Антон, всхлипывая и икая от хохота. –Ты кто такой?
- Я – проводник, - гордо заявил конь.
- Кого? Куда?
- Ну… - замялся конь, переступая передними ногами. – Так… путников провожаю.
- Так, давай-ка по-честному. Что это за перекрёсток? - подозрительно прищурился Миха.
- Ну… - заюлил конь. – Между мирами… Вон туда, - он мотнул головой на белый туман, - это в покой. Туда, - кивок в сторону тёмных клубов тумана, - в забвение. И вон ещё там – благодать, - он кивнул на сияние.
- А дорога? – Антону было как-то не по себе, но не очень.
Он ещё подумал, что, может, это место обладает таким свойством – здесь уже никто и ничему не удивляется, на этом перекрёстке…

- Дорога – это обратно к вам. Я вас потом отправлю, когда время придёт.
- А, так мы всё-таки коней не двинули! – обрадовался Миха, а Антон только облегчённо выдохнул.
- Но-но! Коней не тронь, - важно заявил конь. – Хотя метафору я уловил. Нет, не двинули… это временно. Потусуетесь тут недолго, а потом назад, домой.
- У тебя имя-то есть? – поинтересовался Антон.
- Ну… предположим, Гермес, - скромно ответствовал конь, потупив глаза.
- О как, - хохотнул Миха. – Я думал, Гермес – это такой, с крылышками на пятках.

Гермес презрительно зафыркал, вздёрнул губу, топнул копытом.
- Тебе ехать или крылышки? Крылышки ему… сказки венского леса, блин! Как мне их на копыта лепить? Скотчем? Суперклеем? Крылышки…
- Ладно, не фырчи, хорош… - примирительно сказал Антон. – Ты лучше скажи – нас что, двое всего в этот момент… э… на перекрёстке?
- На этом – только вы двое, - сообщил довольный Гермес, кося хитрым глазом. – Каждому свой перекрёсток. Я всем подбираю подходящих попутчиков. Я же профессионал, не хухры-мухры.
- Толку-то… - проворчал Антон едва слышно, но Гермес услышал.
- Толк будет, - пообещал он. – Всенепременно. Фирма веников не вяжет. Ой! - он вдруг спохватился. – Ему пора, наркоз скоро закончится, - он кивнул на Михаэля. – Всё, целуйтесь быстренько.
- Извращенец копытный, - буркнул Михаэль. – Что за наркоз-то?
- Тебе аппендикс вырезают, если что, - деловито сообщил Гермес. – Давайте, быстрее…
- То-то я и чую… - пробормотал Михаэль и послушно потянулся к губам Антона.

Прощальный поцелуй был ярким, вкусным, глубоким и до обидного коротким – когда только-только начало быть совсем интересно, конь внезапно встал на дыбы и пнул Михаэля передним копытом в плечо.
- Твою мать… - успел удивлённо высказаться Михаэль и мгновенно растаял в воздухе, а тёмная тень, оставшаяся вместо него, ускользнула по дороге к горизонту.
- Охренеть ты мне приключения устроил, коняшка-спасатель… - проворчал Антон, проводив взглядом тёмный вихрь. – И что мне теперь делать там, дома? Я, может, влюбился…
- Может, и влюбился, - обрадовался Гермес. – Затем всё и затеяно.
- Замечательно, - язвительно процедил Антон. – Я в Москве, он в Германии… чудесная любовь. Хоть сериалы снимай.
- Да не парься, - конь встряхнул гривой. – Ты всё равно всё забудешь, когда вернёшься домой.
- Вообще охуеть…
- Простое волшебство, - самодовольно хмыкнул Гермес. – Так… - он прислушался, дёрнул ушами. – Тебе тоже пора. Давай, Тони, - и нагло подмигнул. – Удачи и будь здоров, - и загадочно добавил: - Жди, всё будет.

Удара копытом Антон почти не почувствовал, а в следующую секунду его уже кто-то тормошил, бил по щекам, встряхивал.

- Эй, парень… парень! Ты в порядке? Живой?

Перед глазами поплыло, во рту стоял горько-солёный привкус крови.

<>У тебя губы солёные… как кровь, знаешь…

Антон встряхнул головой, и картинка перед глазами встала на место.

Руль, лобовое стекло, приборная панель. За лобовым стеклом – дерево, заснеженный лес.
Кажется, занесло на дороге и юзом влепился в придорожную ёлку.
Слава богу, в ёлку, а не в дуб.

Незнакомый мужик всё продолжал трясти его.
- Живой?!
- Да живой, живой… нормально всё… сейчас я… сейчас…


* * *

В апреле в клубе был очередной концерт. Очередные звёзды какого-то-там-рока. На этот раз из Германии.
Из немецкой музыки Антон знал только Rammstein, да и то понаслышке и не всерьёз. Языка он не знал, а слушать музыку без слов – никакого интереса.
Антон решил, что проситься в зал не станет – было бы из-за чего.

Но в день концерта его постоянно кто-то дёргал, чего-то хотел, и в итоге так и не удалось свалить домой по-тихому, пока не начался весь этот дурдом со звёздами.

В гримёрках и за кулисами сделалось людно, зазвучало это жуткое немецкое рычание – Антон ещё подумал язвительно – мол, изумительный язык, «я тебя люблю» звучит как «иди нахуй» - и собрался тихонько проскользнуть через всю эту суету и всё-таки уже доехать до дома.

Возле гримёрок столкнулся с неизвестным мужиком – судя по всему, из группы, потому что обряжен в какие-то яркие лохмотья, в каких русские люди по улицам не ходят.
Антон ткнулся ему лбом прямо в грудь – тот был высокий, хоть и худощавый.
Поднял голову – и словно получил в плечо копытом.
Даже плечо заныло, и Антон потёр его инстинктивно, сморщившись от боли.

Да - постарше, чем там. Да - весь полтинник, как есть, целиком.
Но он. Однозначно.
Тот самый…

- Михаэль?

Тот пару секунд его разглядывал недоуменно, а потом во взгляде скользнуло узнавание, лицо его прояснилось, глаза заблестели, а губы разъехались в неимоверно хитрой улыбке.

- Salty lips…** - протянул он.

«Вспомнил всё-таки…»

А Миха цапнул его за локоть и без лишних слов потащил в сторону подсобок.

- Куда? – проблеял Антон, совершенно растеряв весь свой боевой запас ехидства и подколок.

- Just a small talk, - Михаэль обернулся на ходу, подмигнув волочившемуся на прицепе Антону. – Just you and me.***

- Окей, - растерянно кивнул Антон.

И ему вдруг померещилось, что откуда-то из-под потолка донеслось тихое, но совершенно отчётливое конское ржание.


_________________________


* Если кто не знал, то у Михаэля сценический псевдоним – Последний единорог. Он его, мягко говоря, в последнее время уже недолюбливает, ибо задолбали единорогами все, кому не лень ))

** Salty lips (англ.) - "солёные губы"

*** Just a small talk. Just you and me (англ.) - "Просто поболтаем. Только ты и я".